— Так он или она?
— Как тебе больше нравится.
— Но она не будет говорить со мной?
— Нет, она говорит только с членами ее семьи.
Чужеземец нахмурился.
— А подношения? Как мне заботиться о ней?
— Мне кажется, от чужого она не примет и подношений. Возможно, стоит время от времени сыпать ей несколько зерен кукурузы… так, чтобы показать ей, что она не забыта, ладно?
Чужеземец серьезно кивнул и спрятал бога за пазуху. Рубаха почти не оттопыривалась.
— Прямо на сердце, — сказал он. — Я верну ее, когда настанет срок. Обещаю тебе. — Он вгляделся в лицо Белорозы неожиданно ясными серыми глазами. — А по какой дороге пойдешь теперь ты, госпожа моя?
Снова одолела ее предательская дрожь. Она поплотнее запахнула плащ.
— Молю тебя, уходи! Позаботься о Верл.
— Белороза! — крикнул знакомый голос.
Она вскрикнула и обернулась. Волнорез! Он хромая спешил к ней, опираясь на посох. На голове его была пропитавшаяся кровью повязка, лицо покрыто черной щетиной, но это был Волнорез, живой. Посох со стуком упал на пол, когда он обнял ее. Она прижалась к нему и ощутила твердый стилет под кушаком.
— Я не сомневалась, — солгала она, уткнувшись в его плечо. С очень высокими мужчинами всегда такие сложности.
— Твой отец… ты уже знаешь? Ну конечно, ты не можешь не знать! Дорогая, он встретил славную смерть. Я сам видел. Цвет варварского войска…
— Я слышала. Ты ранен. — Она собиралась ранить его еще больнее.
— Ногу подвернул во время бегства. О, дорогая моя! Я был у тебя дома…
— Повязка на голове, потому что подвернул ногу?
— Так, царапина. Стрела… ты же знаешь, у меня шкура что броня. Она и отскочила. Если бы у нас только были хорошие доспехи и оружие, все повернулось бы совсем по-другому! Пошли, дорогая моя, времени у нас в обрез.
— Нет, — ответила она.
Он немного отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Нет? Ты что… нет? Нас ждет корабль. Капитан — старый друг… Он обещал мне подождать еще час, и час этот почти уже прошел. Там, в порту, такое творится… Быстрее!
— Нет. — Он сделал попытку увести ее силой, и она вырвалась, натянув плащ. — Милый, я понимаю, как тебе больно, но я не могу идти.
Люди кричали. Каким-то смятенным краешком сознания она воспринимала происходящее. Орда наступает. Вандок со своим войском входит в город. Никаких условий…
Толпа повалила прочь из базилики, обтекая ее с обеих сторон. Перед глазами мелькали искаженные паникой лица, слезы. Слышались крики. Но видела она лишь боль и смятение в глазах Волнореза. Он нагнулся за посохом, потом снова попытался увести ее, и она вырвалась из его рук. Хорошо еще эта его лодыжка! Будь у него свободны обе руки, он просто унес бы ее с собой.
