– Я бы так не сказал. Адольф Добельманович только по субботам навещает миссис Норис, а затем она не видит его целую неделю и не находит себе места.
– Она красивая?
– Кто?
– Миссис.
– А, – доктор Браун засмеялся, – забыл тебе сказать, что ей семьдесят лет.
– …
Юноша никак не прокомментировал это заявление, которое могло его и спугнуть.
– Уильям? – проверил связь доктор.
– А? Я у вас спросил, она красивая?
Улыбка сошла с лица доктора Брауна.
– Нет.
– Жаль.
– В старости люди редко сохраняют былое очарование. Кожа сильно портится и характер. Как думаешь, чем пахнет старый человек?
– Не знаю, наверное, как я и вы.
– Но ведь мы не старые.
– А с чего старый человек должен пахнуть по-другому? Люди – не сыр, который может завонять.
«Люди – не сыр. Люди – деревья. Люди среди леса. Да, несомненно, стоит познакомить старушку с Уильямом. Мне кажется, они должны найти общий язык. Только бы предупредить миссис Норис, чего ей делать категорически нельзя, общаясь с молодым человеком. Глядишь, и собаку передумает заводить!» – улыбнулся про себя доктор.
– Можешь продолжать писать стихи, Уильям. Я сумею убедить доктора Стенли, чтобы он тебя не беспокоил больше вообще. Если ты согласен, чтобы я приходил вместо него.
– Я согласен, Фре. Вы не такой, как он.
– Благодарю за комплимент. Если не секрет, о чем ты писал стихи?
– Обо всем, что вижу. – Доктор Браун заметил, что его собеседник думает и говорит всегда только в настоящем времени.
– О маме и военном. О рыбке в аквариуме, которую я не смог научить разговаривать. О соседней многоэтажке, которую видно из окна моей комнаты. Не этой, другой комнаты! О маминых криках по ночам, о ее слезах и слезах военного, когда мама клянется уйти от него. О маме больше всего, Фре!
Доктор Браун так и думал, что Уильям не способен писать о том, о чем писали его сверстники: о любви и собственных чувствах по этому поводу.
– Ты не писал о военном отдельно от мамы?
– Нет, я стараюсь о нем вообще не писать отдельно. Вы начали делать мне больно, Фре, вашими расспросами о военном.
– Прости, Уильям, больше не буду. Почему ты не сумел научить рыбку разговаривать, как ты думаешь?
– Мама говорит, что рыбы не разговаривают. А я однажды слышал, как она сказала что-то вроде «хочу есть», и я ее после этого накормил.
– После этого она больше ничего не говорила?
– Нет, но я постоянно прислушивался к ней, ожидая услышать хоть что-то. Я начал даже учить ее простым словам, но от этого не было никакого толку.
