Когда мы вошли, папа стоял у окна. Шторы были задвинуты, оттого не было понятно, на что он смотрит. Отец сцепил руки за спиной, и это придало его фигуре спокойный и величественный вид.
— Привет, — сказал я. — Мы скучали.
— Где подарки? — спросила Хильде, и я нахмурился, сказал:
— Прекрати, мы здесь не из-за подарков.
— Я из-за подарков.
Папа засмеялся, но нечто в его смехе давало мне понять, что все не так.
— Я их забыл, — сказал папа. Он обернулся к нам, и я увидел, что краснота его век стала заметнее, словно бы он не спал ночь.
Я не знал, что и думать. Когда я поставил Хильде и обнял его, отец показался мне деревянным, словно он уже только символизировал себя самого, как надгробие говорит о том, что однажды здесь был человек.
Но он обнял меня в ответ, как будто я нуждался в этом больше, чем он.
Отец смотрел на нас с Хильде, а потом вдруг сказал:
— Я чудовищно устал. Слышите? Папа чудовищно устал.
Глаза его стали очень внимательными, хрупкость его стала мне очевидна, и я боялся даже пошевелиться. А папа достал сигарету, не дождавшись традиционных сигар. Он закурил и глубоко затянулся.
— Что ж, папа решил немного отдохнуть, детки. Вы это поймете?
Мы с Хильде посмотрели друг на друга, эти взгляды имели решающее значение — папа засмеялся.
— Вижу, что поймете, — сказал он. — Слушайте, я уеду.
— Опять? — спросила Хильде.
— Далеко-далеко, — сказал отец, словно бы не слышал ее. — В одну волшебную страну. Я привезу вам оттуда подарки, раз уж сегодня я про все забыл.
— Здорово! — сказала Хильде, а я прекрасно понимал, что ничего хорошего в этом нет. Насколько волшебной должна была быть страна?
Папа посмотрел на меня так, словно я знал какую-то его тайну. Но я не знал, моя Октавия, я только хотел, чтобы ему стало легче. Поэтому я сказал:
— До свиданья, папа.
А он, наверное, воспринял это как знак. Я дал ему сигнал, запустил программу, я сказал то, чего он ждал и боялся. Рука его скользнула в карман, и я увидел пистолет, как в фильмах, на которые не пускают до тринадцати и на которых вовсе не хочется леденцов, какими дети в нашем городке обычно сопровождали просмотр.
Всего секунду я восхищался этой странной штукой, которой совершенно не место в нашей идеальной жизни, а потом папа вскинул пистолет и раздался громкий звук, показавшийся мне совсем не похожим на те, что выдают за выстрелы в фильмах.
Мой папа выстрелил себе в лицо.
Я почувствовал теплые капли на своих щеках и увидел, как на пушистых, рыжих хвостиках Хильде появились похожие на ягоды кровинки.
