, о котором из войска пришло домой ложное известие, что он погиб? Отец его, поверив этому, изменил завещание и назначил наследника по своему усмотрению, а впоследствии умер и сам. Воин воротился домой и начал искать отцовское наследство законным порядком, как сын, устраненный от наследства по завещанию; дело было представлено центумвирам. Так вот, в этой тяжбе был поднят вопрос как раз из области гражданского права: может ли сын считаться устраненным от отцовского наследства, если отец не поименовал его в завещании ни как наследника, ни как лишенного наследства?
39. (176) А разбиравшееся у центумвиров дело между Марцеллами и патрицианскими Клавдиями
[124] о наследстве сына одного отпущенника, на которое Марцеллы притязали по праву семейного родства, а патрицианские Клавдии — по праву родового? Разве в этой тяжбе не пришлось ораторам говорить обо всем семейном и родовом праве? (177) А другой спор, решавшийся, как мы слышали, также в суде центумвиров — спор по делу об одном изгнаннике, удалившемся в Рим, где он имел изгнанническое право
[125] проживать под чьим–нибудь условным покровительством, и там умершем без завещания? Разве по поводу этой тяжбы защитник не разбирал и не разъяснял перед судом право покровительства, как оно ни темно и ни мало известно? (178) А недавний случай, когда я сам защищал перед выделенным судьей дело Гая Сергия Ораты
[126] против самого нашего друга Антония? Разве вся моя защита не опиралась на закон как таковой? Дело в том, что Марк Марий Гратидиан продал Орате дом и не упомянул при этом в купчей, что некоторая часть этого дома допускает лишь условное владение. Я утверждал в своей речи, что если продавец знал об условиях, стесняющих пользование продаваемой собственностью, и не заявил о них, то он обязан возместить все происшедшие от этого убытки. (179) Кстати сказать, недавно подобную же оплошность допустил мой приятель Марк Букулей, человек, на мой взгляд, не глупый, а на свой — даже очень умный, и при этом не чуждый знания права. При продаже дома Луцию Фуфию он упомянул в купчей «освещение такое, с каким продано». И вот, как только началась стройка в какой–то части города, которая едва была видна из этого дома, Фуфий сейчас же предъявил иск к Букулею на том основании, что заграждение любой частички неба, на каком бы то ни было расстоянии, уже означает перемену освещения. (180) Ну, а знаменитая тяжба Мания Курия и Марка Копония
[127], разбиравшаяся недавно у центумвиров? Сколько народа стеклось в суд, с каким напряженным вниманием выслушивались речи?! Квинт Сцевола, мой ровесник и товарищ по должности, правовед, ученейший из всех знатоков гражданского права, человек редкостного ума и дарования, оратор с речью на диво точной и отделанной, — я недаром люблю говорить, что он — величайший оратор изо всех правоведов
