— Не трожьте! — хмуро предупредил Василий. — Чума у нас. Мать помирает.
Страхов попятился.
— Отцу скажите! — крикнул он вслед мальчикам. — Пусть домой не идет.
— «Пусть домой не идет»! — повторил сердито Васька. — Значит, как собаке, одной помирать?..
Кузня Степана Аникина помещалась в одном из переулков на Ордынке. Когда мальчики пришли туда, дверь была заперта на засов.
— Где ж батя? — спросил Егорка, утирая нос рукавом.
— Я знаю где, — ответил Василий. — Ты вот что, посиди-ка здесь. Я живо сбегаю. Только никуда не уходи!
— Есть хочется, — сказал малыш плаксиво.
— Обожди малость. Вернемся с батей, хлебца принесем…
Петруша Страхов отпер калитку. Лохматый пес, спущенный с цепи, бросился с веселым лаем навстречу. Костер догорал. Мальчик, не заходя в дом, пошел в сарай, принес охапку щепок и сухого навоза. Сникшее пламя вспыхнуло с новой силой, повалил густой, едкий дым.
На крылечко вышел отец.
— Сколько? — спросил он.
Мальчик назвал цифру. Отец в раздумье почесал бороду.
— И у нас беда на пороге, — сказал он. — Кузнеца Аникина жена зачумела… А Васька с Егоркой со двора ушли.
Петруша вздрогнул. Аникины жили рядом, в соседнем дворе. Со старшим из аникинских ребят они чуть ли не каждый день играли в лапту.
— Так вот, — продолжал Иван Страхов. — Их сюда не впускать, и тебе к ним, ежели встретятся, близко не подходить! Понял?
— Понял, батюшка, — сказал Петруша. — Только как же?..
— «Как же, как же»! — в сердцах повторил отец. — Да разве они одни на Москве? Помочь не поможешь, а заразу в дом принесешь. Сказано, и все тут!
— Слушаюсь, батюшка, — покорно сказал мальчик.
Они стояли на крылечке, глядя туда, где за невысоким забором виднелось темное окошко. Там уже безмолвно хозяйничала страшная гостья.
Вдруг к ним донесся невнятный звук. Оба прислушались.
— П-и-и-ть!
— Живая еще! — прошептал Петруша.
Отец снова почесал бороду.
— М-да!.. Пить просит. Их всегда жажда томит…
Он медленно спустился по ступенькам.
— Открыто окошко-то, — заметил он. — Надо сообразить…
Страхов пошел в сарай, вынес длинную обгорелую палку.
— Зачерпни-ка, Петруша, воды в ковшик!
Взяв у мальчика ковш, он привязал его к концу шеста и взобрался на невысокую колоду около забора. Не без труда ему удалось просунуть ковш в приоткрытое окошко.
— Федосья! — позвал Страхов. — А, Федосья!.. Водички испей.
Из окошка послышалось слабое бормотание. Страхов почувствовал, как палка зашевелилась. Он обождал еще немного и отпустил палку. Она с грохотом упала за забор.
