Тятьев ласково посмотрел на нас, и аккуратно затворил за собой дверь.
Я дернулся, проверяя, смогу ли выбраться – кресло надежно держало меня. На подлокотниках были начертаны знакомые символы. Посмотрел на девушку – она была точно в такой же ситуации. И тоже дергалась, так же безуспешно. Но дольше меня, я-то сразу попытки освободиться оставил, без толку это, кресло развеивало конструкты почище камерной сетки.
Наконец и девчушка прекратила дерганья, посмотрела на меня с отчаянием и каким-то вызовом, мол, сейчас я должен освободиться и бежать ее выручать. Да я бы с радостью. Так ей и сказал.
К чести моей сокамерницы, она попыток геройства от меня требовать не стала, наоборот, через силу улыбнулась.
- Злата.
- Что?
- Зовут меня Злата. А ты – Марк Травин, я помню.
- Ага, очень приятно, - попытался галантно поклониться я. Получилось плохо, но девушка прыснула.
- Тебе страшно?
- Да, - признался я. – Но не очень. Столько всего сегодня произошло, это как вишенка на торте.
- Вишенка? Почему на троте?
- Ну когда торт украшают, сверху такой сугробик из крема делают, а на него – вишенку кладут. Без нее сугробик не такой красивый.
- Странно, у нас торты украшают всякими птицами волшебными и леденцами. Это где ты такие сладости ел?
- В Пограничье, - привычно соврал я. Мог бы и правду сказать, мол, из другого мира пришелец, носитель инородной культуры, но и так положение сложное, тем более что, думаю, для моей кармы одной ложью больше, другой меньше – значения не имеет.
- Понятно, - девушка отчаянно цеплялась за разговор. – А расскажи, как там…
Минут десять я вешал ей лапшу на уши, перемежая русско-скандинавский фольклор с просмотренными фильмами, даже Калевалу вспомнил – книжка валялась у нас дома, от нечего делать как-то прочитал, когда с бронхитом валялся. Как раз заканчивал рассказывать, как человек с фамилией Бромелайнен сделал гусли из огромной рыбы, и тут вернулся наш хозяин.
- Лапы мои, - с порога растянул губы в слащавой улыбке, - подружились. Ай молодцы, прямо сердце кровью обливается, когда думаю, что сейчас с вами сотворить придется.
Девочка сразу вернулась в реальный мир и зарыдала.
- Ну вот, слезки, - Тятьев-старший подошел к ней, погладил по голове. – Да не убивайся ты так, я ж не злодей, не на кусочки вас порежу. Смотри.
И он наскрыл ладонь.
На ней лежали два черных зернышка.
- Настоящие споры, - похвастался хозяин. – Не какое-то мелкое барахло, которое обычным людишкам продают, а что ни на есть вскормленные. На чистой силе, такие по сто золотых идут за штуку, да разве могу я дешевку своим дорогим гостям предложить.
