Постепенно память возвращалась к нему, а вместе с ней и страх перед сидящим в нем враждебным паразитом. Нужно заставить себя встать, но еще долго это желание оставалось мысленным призывом.
В хижине было темно. Кое-как перекатившись на живот, Валенса сполз на пол с кровати. В глазах двоилось. Не различая дороги, детектив просто пополз туда, где было светлее, к дверям. Он быстро выдохся. Передохнув, он предпринял еще одну попытку позвать на помощь.
— М… Э… спасите! — простонал он, распластавшись на полу.
Двери в хижину открылись, и вошел Шустрик. Рубашки на нем не было, его бронзовая кожа сияла в лучах заходящего солнца. Он включил свет в хижине, склонился над детективом, поднял его и перенес обратно на кровать.
— Полежите шеф, вам нужно отдохнуть и набраться сил.
— Нннн, — замотал головой детектив.
— Возражения не принимаются.
Валенса царапнул руку Шустрика. Открыл рот и показал на него пальцем.
— Воды? — догадался робот. — Сейчас принесу.
— ННН! ННН!
— Тогда что?
Секунд десять Валенса не мог сформулировать четкую просьбу, пока на него не снизошло. Прикоснувшись к шее, и пару раз постукал по ней указательным пальцем. Сначала робот, растягивая губы в притворной улыбке, расценил это как шутку, но Валенса упорно повторял свой жест.
— Вы уверены, шеф? В вашем состоянии я категорически не рекомендовал бы употребления спиртных напитков.
— Шу… бл… греб… конср… банк… — разгневанно сипел Валенса, — ДАЙ! ШУ, дай!
Ни на одно слово дыхания целиком не хватило.
— Хорошо, я попробую найти что-нибудь на боте, — пообещал робот и ушел.
В воображении Валенсы таймер смерти отсчитывал его последние мгновения. «Сколько я был без сознания? Час, два, десять? Уже вечер, но какого дня?» — совсем отчаявшись, он подумал, что робот забыл о нем, посчитав его просьбу чудачеством или, что еще хуже, побочным эффектом отравления газом, но Шустрик вернулся. С ним была одежда Валенсы и раскупоренная бутылка коньяка из запасов Штольца. Запах алкоголя ударил ему в ноздри. В голове Валенсы зашумело, он чуть не лишился чувств. Сжав зубы, он попытался не нюхать. Пальцы Валенсы оставались не работоспособными, Шустрику пришлось самому приставить бутылку горлышком к губам Валенсы и наклонять ее, пока обжигающий напиток не ворвался в горло детектива. Закашляв, он обрызгал и себя, и робота.
— Хватит? — спросил Шустрик.
Детектив утвердительно кивнул головой. Каким бы паршивым пойлом не был коньяк, свое дело он должен был сделать. Откуда-то появились силы, а главное его голос достаточно окреп, чтобы он мог произнести слова благодарности.
