, числящий в былых своих постояльцах Черчилля, де Голля, Шона Коннери, Катрин Денёв и т. п. Руку даю на отсечение: куда-куда, а в
Mamounia ансамбль марокканкой песни и пляски нежданно-негаданно не вломится! Под этими сводами – полумрак и журчанье музыки, но никак не громче лепета андалусского фонтана… Правильная штука – роскошь!
Значит, мы ехали по высокому океанскому берегу на север, пересекая спускающиеся к Атлантике отроги то Антиатласа, то Среднего, то Высокого Атласа – в этой географии я вскоре успел запутаться. Но меня радовало, что с юности знакомое и любимое, приподнятое и торжественное настроение, охватывающее душу всякий раз при виде гор, не притупилось за сорок с лишним лет – когда моим глазам в селе Архыз впервые предстало это диво. Особой и праздничной эмоции – близости гор – посвящены несколько абзацев в “Казаках” Толстого. Сперва герой, молодой вертопрах, думает, что красота гор – такие же высокие слова вроде слов о любви или Бахе, которые говорятся для приличия. А потом он горы внезапно увидел и испытал мгновенный испуг от их неправдоподобной красоты. И жизнь героя пошла своим чередом, но присутствие гор придавало всему дополнительный смысл. Замечательно!
По равнине можно ехать и день, и два, будто впрок насыщая зрение пространством. Здесь и вздремнуть простительно – но горы совестно проспать. Я недоумевал в молодости, когда асы географии или гляциологии забивались поглубже в кузов ГАЗа-66 на тюки с экспедиционной поклажей и дрыхли себе, когда каждый спуск или подъем дороги распахивал виды на расщелины, горные цепи, бездонные ямы воздуха и снежные главы, от которых внутренности завязывались узлом.
И вся эта роскошь сейчас мерно расправлялась то справа, то слева по ходу нашего “вэна”, а я еще тормошил себя то и дело: “Эй, не вздумай привыкнуть к тому, что вокруг – Африка! Расселся тут, как., в Западном Дегунино!”
Почва этих холмов плодородная и очень красивая, ржаво-рыжая, но возделывать ее – труд, конечно, каторжный. Обработанные участки обнесены изгородью из выкорчеванных булыжников: своеобразные памятники борьбе за выживание. Здесь выращивают аргановые деревья, из плодов которых вручную и в несколько древних приемов добывается масло – для кулинарных и косметических надобностей. Эти раскидистые кроны, похожие на гипертрофированные оливы, сплошь в длинных колючках, что не мешает косматым козам, по преимуществу черным, прогуливаться вверх-вниз по узловатым ветвям, набивая неприхотливую утробу. И я вспомнил, что видел уже коз-верхолазов мильон раз в детстве – на фотографиях в книге путешественников чехов Зикмунда и Ганзелки, – и попросил шофера Фарида остановиться на минуту, чтобы щелкнуть эту давнишнюю невидаль самому… И тотчас рядом как из-под земли выросли пастухи, не менее корявые, чем вековые
