— Держись! - крикнул Коля и сбросил ему веревку, - тут уже ровно.
Но Женька, запротестовал:
— Ты без веревки залез, а я что - не смогу, что ли? - и упрямо продолжал карабкаться, не обращая внимания на веревку. Но лезть рядом с веревкой стало гораздо легче.
Коля сидел в двух шагах от щели. Женька на всякий случай отошел еще дальше и растянулся на траве. Все тело обмякло, ноги дрожали противной мелкой дрожью. Не хватало воздуха, но он никак не мог вздохнуть поглубже - грудную клетку сковало как обручем.
...Маршрут проходил по хребту. Вверх - вниз, вверх - вниз шагал Женька за Колей. Часто приходилось карабкаться на скалы, спускаться, обходить выступы. Он шел уже как во сне. У него недоставало сил смотреть по сторонам, не пугала его бездна под ногами, на все он смотрел как-то со стороны, с непонятным интересом к такому чужому самому себе.
Быстро меняется камчатская погода. Выходили утром - ярко светило солнце, на синем небе не было ни пятнышка. Потом неизвестно откуда набежали облака, и вот они ползут уже по самому водоразделу. Туман, ничего не видно. Попробуй пойми - разветвляются в этом месте два больших хребта или отходит небольшая скала? Через некоторое время Коля понял, что они заблудились. Теперь он заботился только об одном - как бы спуститься к подножью. Они пробовали спуск за спуском, но все приводили к обрывам. Может быть, это были не такие уж неприступные кручи, но Коля решил не рисковать. В конце концов они нашли пологий склон, заросший кедровым стлаником. Когда спустились к подножью хребта, уже начало темнеть. Точно сориентироваться не удалось.
— В темноте придется идти. Ведь не ночевать же здесь.
— Конечно, не ночевать, - безучастно согласился Женька. Он стоял мокрый, дрожащий, с подкашивающимися ногами. От голода было пусто не только в желудке. Он чувствовал себя каким-то опустошенным, как будто из него вынули внутренности, осталась только вялая, пустая оболочка. Сердце лениво болталось в груди, будто задевая за что-то. Женька плелся за Колей, то и дело отставая. Он часто садился на кочки и отдыхал. Надо было заставить себя идти, но заставлять было нечем - воли не было. Растворилось в бессильной апатии и самолюбие, уже не действовало магическое "а чем я хуже".
Пронизывающий ветер бросал в лицо мокрый холодный туман. Одежда промокла до нитки, вода хлюпала в длинных резиновых сапогах, стекала по лицу. Женька вытирал лицо грязными руками, и от этого оно становилось все грязнее и грязнее. Теперь по лицу струилась противная жидкая грязь.
