Через полчаса собираем все, что удалось выловить, и все, что выбросило назад море. Что будем делать дальше? Попробуем еще раз или будем ждать, пока утихнут накаты? Решаем единогласно - выходить!
Вторая попытка закончилась молниеносно. Не успели мы загрузить лодку и наполовину, как нас накрыло и выбросило на берег с такой силой, что сразу стало ясно - надо ждать.
...Самое неприятное занятие, как известно, ждать да догонять. Особенно, если нечего есть. Далеко от лагеря не отойдешь - вдруг как раз в это время море успокоится, а пока дойдем, погода снова испортится. Изучаем обнажения вблизи от лагеря, ищем окаменелости, делаем недалекие маршруты.
Окрестности лагеря были буквально битком набиты медведями, но с охотой нам не везло. То встретишь мишку уже в темноте, то бежишь наперерез одному, натыкаешься на другого, стреляешь уже вдогонку и спугиваешь еще трех, которые спали неподалеку. Все пять уходят невредимыми, унося в своей шкуре по нескольку центнеров медвежатины, а в меню - по-прежнему одна вода.
Сначала мы настреляли было уток, но на следующий день нас обокрали вороны. Вместе с утками пропали Женькины носки, которые, как он уверял, сушились у костра. Правда, потом оказалось, что вороны здесь ни при чем, а носки лежат в Женькином рюкзаке, но нас это мало утешило.
Целыми днями пропадаем мы на обнажениях, а вечером снова возвращаемся к своей стартовой площадке. Море не успокаивается. Разводим костер, садимся вокруг, греемся, сушимся. Интересно, когда утихнут накаты? Еще день-два, и надо рисковать. Или пытаться прорваться или выделить день на охоту. И снова сидим мы у костра, уткнув носы в коленки... Никто не двигается... Пахнет паленым. Это горит Женькина портянка. Ему нужно только протянуть руку и снять ее...
— Женька!
Женька слегка шевелится.
— Чего?
— Портянка горит!
Сонный голос:
— ...Я вижу... - Женька говорит медленно и неохотно. - ...Все равно, она дальше половины не сгорит... там она еще сырая...
— Ты что? Давай снимай!
Женька с тяжелым вздохом встает, затаптывает тлеющую портянку и - уж все равно встал - идет за дровами.
Днем все чаще на нас нападает полусонное созерцательное настроение. Мы молча сидим рядом и смотрим вокруг. Уже осень. Желтые листья, сухая трава, на ручейках и лужицах до полудня не тает ледок. Сухие листья почти непрерывно шуршат. Это мыши. Их очень много. Серые, кругленькие, они как колобочки, катаются туда и сюда, очень торопливо и очень деловито. Они любят купаться. С разбегу бултыхается мышка в ручей и прямо под водой переплывает его. Иногда на другом берегу она попадает под лед и как очумелая бросается назад. Наверное, уже не хватает воздуха. Внезапно все шорохи затихают, остается только один, быстрый, короткий и часто прерывающийся, как азбука Морзе. Из кустов показывается острая мордочка с живыми черными глазенками - соболь. Все мыши попрятались, но он не отчаивается, - уж он-то себе мяса на обед добудет!
