– Можно? – Она тихонько открыла дверь. – Девочку привела вам показать.
– Что же так рано? – протрубил из глубины кабинета мужской голос.
– Потом времени не будет, в семь у детишек подъем!
Доктор, щурясь, вышел из-за ширмы. Он был огромным, до потолка. Чтобы заглянуть ему в лицо, пришлось бы запрокинуть голову. То ли мне показалось, то ли я действительно услышала сдавленный вздох воспитательницы, которая стояла позади меня. Я изумленно разглядывала мужчину – растрепанные волосы, грубое лицо, щеки, покрытые жесткой щетиной.
– Что с девочкой?
– Эээ, – она на мгновение замялась, а потом резко подняла мою правую руку, – у нее опасные красные пятна!
– Раньше их не было?
– Нет!
Зачем воспитательница соврала, я не знала. Эти пятна на правой руке были у меня всегда. Кто только не пытался отмыть мне руку – терли и мылом, и мочалкой, скребли чуть ли не до крови. Она и сама это делала.
– Таааак… – Доктор взял со стола очки и нацепил их на нос.
– Это какая-то инфекция, – шепотом сообщила она, – представляете, если все заболеют?! Что нам тогда с ними делать?
– Отставить панику. – Врач одним точным движением выдвинул из-за стола стул, сел и склонился над моей рукой.
– Вам легко говорить, – воспитательница незаметно подобралась поближе и прижалась грудью к плечу великана, – а у меня тридцать детей!
– А у меня сто пятьдесят. – Он повел плечом, словно желая избавиться от непрошеного соседства, и, аккуратно нажав на красное пятно, спросил меня: – больно?
Я хотела ему ответить, почему-то почти не испугалась этого незнакомого человека, такого лохматого и большого, но не успела даже рот открыть.
– Да! – выпалила за меня воспитательница.
– Простите, – голос врача изменился, – я спросил у ребенка, а не у вас.
– У кого?! – Она выпучила глаза и непонимающе уставилась на него.
– У ребенка, – он старательно повторил, – у вашей девочки.
– Она не разговаривает! – Щеки ее покраснели.
– Правильно, вы ей не даете. Не видите, девочка вас боится?
– Меня?! Думайте, что говорите!
– Я как раз думаю, – врач осторожно держал мою руку в своих больших ладонях, – а ну-ка, выйдите вон. Будьте добры.
– Я помочь, – закудахтала она, пятясь к двери, – вдруг тут инфекция! А вы устроили. Хам!
Она развернулась на каблуках – я только сейчас заметила, что воспитательница не в привычных тапочках, а в туфлях, которые надевала только в дни спонсоров, – и выскочила за дверь.
– Невозможно работать, – пожаловался мне доктор с улыбкой, продолжая ощупывать руку, – шпионы! Выяснили в два счета, что холостой, ходят теперь табунами. Одна за другой.
