В пути группа политических услышала длинные пулемётные очереди и остановилась. Внезапно наступила тишина, а затем послышались беспорядочные хлопки пистолетных выстрелов. Остановившиеся как по команде повернулись в сторону оперуполномоченного Фролова и охраны. Кто-то задал вопрос: что там, впереди, за стрельба? На это он ответил, что по решению тройки приведён в исполнение приговор о расстреле уголовно-бандитствующего элемента, а их задача закопать расстрелянных. Любопытство подстегнуло их, и группа зашагала быстрее. Вскоре передние увидели страшную картину, которая на всю жизнь способна сохраниться в памяти, но они не могли предполагать, что самим осталось жить несколько часов. Быстро посбрасывали ещё не остывшие тела в траншею и так же быстро закопали. Когда кончили работу, им, особо не церемонясь, объяснили, что подобная работа предстоит ещё. После этого отвели метров на двести в сторонку и разрешили развести костёр. Прежде чем это сделать, каждый с какой-то тщательностью протирал руки подтаявшим снегом. Обменивались между собой увиденным и приходили к выводу: политических нет, одни уголовники. Туда им и дорога, этим бандюгам.
Вскоре показалась колонна заключённых. Начали подсчитывать, но цифры назывались разные. Сходились только в одном — не меньше сотни. Колонна остановилась. Охрана оказалась по одну сторону, заключённые по другую от дороги. И тут началось такое, что не у всех хватило духу наблюдать. Видели, как добивали подававших признаки жизни. От места побоища кто-то махнул рукой, и конвой повёл их туда. Быстро посбрасывали мёртвых в яму и закидали землёй. И так повторялось пять раз. Когда забросали землёй последнюю, как им сказали, яму и сложили лопаты, внезапно свинцовые струи переломили пополам их самих и сбили на землю. Теперь пришлось поработать охране.
После обеда началась вторая часть кровавого спектакля. Теперь уже партию политических закапывали уголовники. Среди расстрелянных они не увидели ни одного из своих собратьев, и это им доставило удовольствие. Извечная вражда между политическими и уголовниками сделала их равнодушными к случившемуся, а некоторым доставила и нескрываемую радость. Так повторилось ещё четыре раза. Но дошла очередь и до них, не успевших осознать своей участи.
Больных в зоне перестреляли прямо в камерах на нарах. Лагерных стукачей, выкопавших яму в зоне, заставили перетаскивать трупы из камер и сбрасывать в яму. В неё же сбросили, расстреляв, и их самих. Как бы ни были ценны их «заслуги» перед третьим отделом, но тайна массового расстрела была дороже.
