Комиссар посмотрел на Чепцова, сидевшего скромно у печной дверцы. Тот смутился под веселым и добрым взглядом комиссара, схватил кочергу и начал шуровать печь.
Афанасьев покашлял нерешительно в кулак и докончил:
— А теперь новая напасть: бумага кончилась. Не знаем, как и быть.
— Бумага кончилась? — откинулся комиссар, как от удара, и вспылил. — Разбазарили бумагу?
— Срыву у нас много, — откликнулся от печки Чепцов и покосился сердито на пресс. — Техника времен Ивана Федорова-первопечатника! Попробуйте, Давид Леонович, приправьте с первого раза на этой тискалке!
— Приправлю я вам всем! — мрачно ответил Арсенадзе. — Где же взять бумагу? Где взять?
— Возьмем, — просто ответил Чепцов.
— Где? В тайге под кустиком?
— Зачем в тайге, в городе Боровске. Работал я там в типографии городской думы. А в какой типографии нет бумаги!
— Идея богатая, дорогой! — повеселел комиссар. — Сегодня же доложу штабу о вашем предложении, Семен Семенович.
Штаб одобрил налет на Боровск и назначил день. А накануне налета Арсенадзе вызвал к себе Чепцова и сказал:
— Вы тоже, кажется, в поход собирались? Не пойдете!
— Почему? — тихо и трудно спросил наборшик.
— Воюйте верстаткой, это у вас здорово получается. Понимаете, дорогой?
— А я хотел заголовочные шрифты там отобрать, — по-прежнему тихо ответил Чепцов. — Не играют у нас заголовки.
— Мы все шрифты сюда притащим, здесь и отберете. Хорошо?
Чепцов ничего не ответил и вышел из штаба, забыв закрыть за собой дверь.
— Обидели вы его, — тихо сказал Афанасьев.
— Знаю, — расстроился комиссар. — А как иначе? Не можем мы им рисковать!
Дверь медленно открылась. На пороге — Чепцов. Круглый рот его дрожал.
— Может, вы, товарищ комиссар, сомневаетесь? — сказал он от порога. И, не дожидаясь ответа, сорвал черный и зеленый банты, швырнул их на пол и придавил каблуком. — Видите? В голове у меня прояснилось теперь. Все же рабочий я, поимейте это в виду. Прошу разрешения в бою заслужить красный бант!
Темные, пристальные глаза комиссара потеплели:
— Хорошо, пойдете в налет. А знаете, с какого конца винтовка стреляет?
— Разберусь! — счастливо крикнул Семей Семенович.
* * *
…В город просочились по одиночке и небольшими группами в два-три человека. На типографию, пометавшуюся в здании городской думы, напали ночью. Но оказалось, что здесь же была и казарма колчаковской милиции. Милиционеры защищались отчаянно, зная, что от партизан им пощады не ждать. Казарму пришлось забросать «лимонками». Здание загорелось. Когда пожар перекинулся на типографию, Чепцов, волоча винтовку за ствол, бросился к ее дверям с криком:
