– Мистер… э‑э… Я хочу представить вам свою подругу, миссис Беттертон.
– Эндрю Питерс – для друзей просто Энди.
Второй молодой человек поднялся на ноги, чопорно поклонился и представился:
– Торкиль Эрикссон.
– Итак, мы все теперь знакомы, – радостно заявила миссис Бейкер. – Мы все летим в Марракеш, верно? Это первый визит моей подруги туда…
– Я тоже, – ответил Эрикссон. – Я тоже туда впервые лететь.
– То же самое можно сказать обо мне, – присоединился к нему Питерс.
Неожиданно включились динамики и хрипло объявили что-то по-французски. Слова были едва различимы, но, похоже, пассажиров их рейса приглашали на посадку.
Не считая миссис Бейкер и Хилари, пассажиров было четверо. Кроме Питерса и Эрикссона билеты на этот рейс были у высокого тощего француза и сурового вида монахини. День был ясный, солнечный, условия для полета самые подходящие. Откинувшись на спинку кресла и полуприкрыв глаза, Хилари изучала своих спутников, стараясь таким образом отвлечься от назойливых вопросов, роившихся в ее голове.
Миссис Келвин Бейкер сидела на один ряд впереди нее, на одно кресло ближе к проходу. В своем сером дорожном костюме она выглядела, как толстая, довольная жизнью утка. На ее подсиненных волосах красовалась шляпка с загнутыми полями, сама же миссис Бейкер листала глянцевый журнал и время от времени наклонялась вперед, чтобы похлопать по плечу сидящего впереди нее пассажира – веселого светловолосого американца Питерса. Когда она это делала, он оборачивался к ней, сияя добродушной улыбкой, и с энтузиазмом отвечал на ее высказывания. «До чего же доброжелательны и дружелюбны эти американцы! – подумала Хилари. – Совсем не похожи на чопорных английских туристов». Она, например, не могла представить мисс Хетерингтон, ведущей легкий разговор в самолете даже с представителем ее собственной нации. Кроме того, Хилари сомневалась, что англичанин отвечал бы так же добродушно, как этот молодой американец.
По другую сторону прохода сидел норвежец Эрикссон. Когда Хилари встретилась с ним взглядом, он скованно кивнул и протянул руку в проход, предлагая ей журнал, который он только что дочитал. Хилари поблагодарила его и взяла журнал. Позади Эрикссона разместился худой темноволосый француз. Он, похоже, спал, вытянув ноги под переднее кресло.
Хилари оглянулась через плечо. Монахиня с суровым лицом сидела позади нее, и ее равнодушные, без малейшего проблеска интереса глаза взглянули на Хилари без всякого выражения. Монахиня сидела неподвижно, сложив руки перед собой. Хилари показалось странной причудой времени то, что женщина в традиционном средневековом наряде странствует по воздуху в двадцатом веке.
