Егор тронул за плечо Скробова.
— Привал надо. Шибко нога болит…
Лошадей остановили. Скробов снял Егора с седла, бережно усадил на сухую кочку.
— Надо маленько ногу развязать, — попросил Егор.
— Потерпи, дорогой, а то кость разойдется, тогда хуже будет. Вот разве ослабить повязку чуточку…
Подошла Галя, и они вдвоем стали осторожно перебинтовывать ногу Егора.
— Ну как, легче теперь? — спросила Галя.
— Маленько не так болит, — улыбнулся Егор.
— То-то! Она у тебя, видать, опухла немного, вот и давит. После еды и крепкого чая Егор повеселел.
— Можно дальше ехать, — сказал он. — К соболевке нога поправится. Опять хорошо ходить буду.
Быстро заседлали лошадей, усадили Егора. Снова марь, перелески, гари. По мере того как отряд углублялся в долину Амгуни, менялся характер растительности. Появились редкие сосняки, гривки наносных суглинков. На этих бедных тощих почвах уже кое-что могло расти: на гарях — розовая кипень цветущего кипрея, плантации малинника и смородины, на марях — голубика, а там, где огонь обошел сухие места, — брусника.
Но все эти переходы от одного вида к другому совершались неприметно, и Скробову казалось, что караван не движется вперед, а просто топчется на месте. Иначе, почему все те же сопки маячат по сторонам, та же марь, редкие угнетенные лиственницы, обвешанные лишайниками, зеленое море багульника. Все то же самое, что было утром, что будет завтра весь день. Даже коршун, повисший в небе, казалось, тот самый, что висел утром. Пристальный, слепящий глаз солнца неустанно следил за движением белых облаков, едва заметно плывущих с запада на восток. Тишина. Душная, дремотная тишина…
Караван вышел к топкому ключику. Еще в прошлый раз экспедиция долго билась здесь с переправой: рубили и настилали кусты, развьючивали лошадей. Но тогда были мужчины, с ними было не страшно, а теперь? Скробов осмотрелся. Юноша эвенк уже снимал вьюки со своей лошади.
— Что будем делать, Степан Фомич? — спросила Галя.
— Придется, наверное, таким же порядком… — ответил Скробов.
Он перенес Егора на другую сторону ключа, усадил и вернулся. Лошади тянулись к вейнику — они несколько дней не наедались травы и теперь жадно хватали ее.
Чуткое ухо Гали уловило не то далекий выстрел, не то гул.
— Слышите? — обратилась она к Скробову. — Стреляют.
— Нет, показалось.
— Я слышала. Надо выстрелить, Степан Фомич. Может, это наши вышли навстречу!
Скробов взял дробовик, пальнул. Эхо долго перекатывалось по лесу. Теперь все услышали ответный выстрел.
