Когда-то он пел, и ему прочили великолепное будущее. А потом голос стал ломаться, и он променял свой талант на эрекцию и способность извергать семя. И то не как все нормальные люди. Потому что Рейна возбуждали исключительно мужчины — широкоплечие и высокие, гораздо выше него. А с его ростом сто восемьдесят с гаком такие попадались редко. На самом деле этот черноволосый бог был первым, на кого у Рейна оказалась столь мощная реакция. Не считая снов, конечно. Во время которых он неукротимо изливался, а потом стыдливо проскакивал с простынями в ванную, чтобы застирать пятна от спермы, пока мать не заметила.
Всего месяц назад у него была семья. Плохая или хорошая — не важно, зато родная. Отец с матерью часто ссорились, но так же бурно мирились в постели. Иногда Рейн думал, что они специально придумывают поводы для громких скандалов, чтобы затем уединиться в спальне, откуда всю ночь раздавались сладострастные стоны и звериное рычание. Но он всё равно волновался, что когда-нибудь они разойдутся, как родители многих его сверстников, и тогда ему придётся что-то менять в своей жизни. А Рейну нравилось его размеренное существование, которое было разрушено в один день, раз и навсегда, не оставив никаких шансов на возвращение.
В приёмной послышались шаги, и Рейн вскинул настороженный взгляд. На пороге стоял отвратительного вида толстяк и похотливо облизывал губы, разглядывая парня на диване.
«Древние Боги, только не это!» — мысленно взмолился Рейн, опуская глаза и сжимая кулаки.
— Адочка… — заговорил противным писклявым голосом толстяк. — А разве мальчика ещё не забрали?
«Спасибо, спасибо, спасибо!» — зажмурился Рейн, прерывисто выдыхая.
— Как видите, господин Мун, — пропела секретарша, поднимаясь и приближаясь к клиенту, что был на полголовы ниже её, зато в три раза шире. — Чего-нибудь желаете? Чай, кофе…
— Тебя, крошка, — выдавил толстяк голосом кота, которому раздавили яйца.
Ада мелодично засмеялась, когда господин Мун, отбросив в сторону переднюю часть её платья, стал нетерпеливо тереть пальцами гладкую киску. Наконец девушка сделала вид, что упала в кресло, потеряв равновесие, и широко раздвинула ноги, положив их на подлокотники. А толстяк устроился между её коленей и стал активно лизать открывшиеся розовые губки, бормоча и урча, как настоящий кот, и доставая из штанов мягкий член, который принялся интенсивно мять.
Рейн подавил рвотные позывы и отвернулся. Ада была в самом деле прелестна и развратна в самом хорошем смысле, раз даже такому уроду не смогла отказать. Но зрелище показалось Рейну омерзительным до тошноты. Женщина, даже самая красивая, казалась ему непривлекательным существом по определению — с этими её странными складочками между ног и жировыми наростами на груди. А старик… толстый, потный, вонючий, весь в каких-то пятнах, или родинках… с чахлым отростком вместо гладкого и мощного ствола. Честное слово, даже давно определившийся с ориентацией Рейн скорее предпочёл бы потерять девственность с приставучей секретаршей, чем с таким, с позволения сказать, мужчиной.
