Лежал на спине, глядя в небо. Солнце уже садилось, и небеса были окрашены в мягкий, тусклый градиент. По брови Дмитрия что-то бежало мелкое. Он провел рукой, и смахнул муравья. Затем представил, что находится на Земле, где никого живого нет, кроме него. Разве что насекомые не помешают - ведь должен кто-то опылять цветы!
По небу, оставляя реактивный хвост, наверх летел самолет, разрушая созданную Дмитрием фантазию. Однако, он перевел взгляд на ватную тучку, неторопливо шествующую навстречу востоку, подгоняемую западным ветром. Если б каким-то чудесным способом приделать туче кресло, и сидеть в нем, глядя сверху на похожую на подробную топографическую карту землю из забугорного атласа... Маленькие люди, такие маленькие, что их почти не видно с высоты. Они ходят, суетятся по своим делам, разговаривают, а каждый вечер возвращаются в квартиру, чтобы утром выйти из нее, и снова окунуться в привычные дела.
Савельев мысленно увидел круглый, большой хронометр на цепочке. Hа циферблате были небольшие картинки, или фотографии - Савельев едет в метро, Савельев общается с клиентами, Савельев сидит в очереди за справками, Савельев подписывает бумагу о купле-продаже, выступая в качестве свидетеля заключения сделки... Савельев разглядывает карту славного города Киева, зажав между плечом и подбородком телефонную трубку - в это же время он записывает что-то в крупном блокноте, чьи листы скреплены белой пластиковой спиралью. Звонок - ответ, сообщение на пэйджер - ответ, а вопросы только по существу, касаемо дела, а не какую книгу вы читаете. Радость жизни - проездной от конторы бесплатно.
Сотрудники говорят о том, что ушедший в отпуск коллега оставил в шкафу коробочку цейлонского чая; так вот, что с ним делать - оставить как есть, или можно использовать? Если первое, то - внимание! - скоро, буквально сегодня-завтра дежурная коробочка чая опустеет, и придется покупать новую!
Hо зачем покупать, если у коллеги в шкафчике стоит? А ежели он купил этот чай себе домой (живет бобылем, учит зачемто высшую математику, как это - ах, аналитическая геометрия), и рассчитывает, вернувшись из отпуска, застать свой чай на месте? А мы ему потом отдадим; пожалуй, на том и порешим!
Быть может, чай не будем покупать, а возьмем лучше кофе? Кофе как раз заканчивается, там на донышке банки немного осталось... Савельев сидит, пьет горячий напиток из маленькой чашки с грязным ободком, и ждет звонка, чтобы сорваться со стульчика в конторе, и ехать к черту на Кулички, показывать очередному клиенту очередную квартиру. Каждый день, кроме выходных и "по состоянию здоровья", каждую неделю, месяц, двенадцать месяцев в году (Дмитрий работает без отпусков) - одно и то же, набор действий, заключенных в строгие рамки привычного уклада жизни. У него "устроенная жизнь", у Савельева. У него нет семьи, он живет вместе с родителями, которые еще держатся молодцами и с весны до осени пропадают на даче, выращивая овощи и фрукты, а потом заготавливая их на зиму (все свое, картошечка, лучок, яблочки, компот из вишен - экономия, как-никак). Савельев тоже посещает дачу, когда нужно забирать оттуда провиант - он нанимает в конторе "рафик", и платит только за бензин. Родители Дмитрия не работают, живут на пенсию и деньги нашего героя, а к тому же лично им дает 50 зеленых младший сын, сорокалетний Павел, работающий менеджером по продажам в автосалоне на площади Победы. "Зачем?" - невнятно думает Савельев, лежа на траве, "Зачем все это, там? Эти деньги... Эти... Эти..."
