Особый отдел дивизии расквартировался в деревне Тростниковка, жители которой вывесили на стене одного из домов доску о надписью:
«Из этой деревни немцы увезли в фашистское рабство 6 человек. БОЕЦ! Спаси их от смерти! Верни их к своим семьям! Вперед, НА ЗАПАД!»
У этой доски-плаката сфотографировались вместе с полковником Ю. Барташюнасом, сотрудниками отдела Еленой Борисайте, Васей Завицайте, лейтенантами Антанасом Кежинайтисом, Винцасом Андрюшкявичюсом и красноармейцами взвода охраны, в который уже вернулись наши-бойцы, посланные две недели назад в стрелковые подразделения на пополнение. К счастью, все наши люди, участвовавшие в боях, остались целы и невредимы.
На этом зимняя кампания 1943 года для 16-й литовской стрелковой дивизии закончилась. Историки, занимавшиеся исследованием боевых действий этого соединения, отмечали, что бойцы и командиры дивизии приняли участие в этих зимних боях под Орлом, не располагая достаточным боевым опытом. Наряду с этим полкам дивизии пришлось наступать на хорошо укрепленные позиции противника сразу после трудного марша, без необходимой подготовки, при отсутствии эффективной поддержки артиллерии, танков и других родов войск.
Однако основной причиной отсутствия продвижения следует считать то обстоятельство, что начало боевых действий дивизии совпало с переброской фашистским командованием с ржевско-вяземского плацдарма 7 дивизий на орловское направление, в том числе 2 танковых и 3 пехотных в районе южнее Орла. Поэтому наши войска встретили такое исключительно упорное сопротивление. И все же за две недели ожесточенных боев войска нашего фронта вклинились на 10–30 километров в оборону гитлеровцев, вышли на рубеж Новосиль, Малоархангельск, Рождественское. Здесь линия фронта стабилизировалась.
После отвода дивизии во второй эшелон было решено в ее расположении провести 5 апреля выездную сессию военного трибунала 48-й армии, которая рассмотрела уголовное дело по обвинению командира отделения 4-й роты 249-го стрелкового полка сержанта П. Даниса в измене Родине. Преступник был заочно приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
С позиции сегодняшнего дня заочное рассмотрение дела в суде первой инстанции представляется совершенно неоправданным нарушением одного из важнейших принципов советского уголовного процесса, справедливо предусматривающего обязательное участие подсудимого при разбирательстве его дела. Не случайно ныне действующее законодательство знает лишь одно-единственное исключение из этого правила: разбирательство дела в отсутствие подсудимого допускается только в тех случаях, когда он находится вне пределов СССР и уклоняется от явки в суд.
