Клара Борисовна услышала чьи-то шаги и обернулась: к ней, улыбаясь, приближалась молодая соседка по палате.
— Где это вы были? — спросила девица, притронувшись ладонью к исхудавшему плечу Клары Борисовны и заглядывая в глаза.
— Очень далеко отсюда…
— Понимаю. Воспоминания. Хорошо, когда есть что вспоминать.
— Еще лучше, когда все впереди, а не в прошлом, — возразила Клара Борисовна и направилась в палату. — Извините, мне надо прилечь.
— Я вам помогу, — женщина подставила ладонь под локоть Клары Борисовны.
— Спасибо, ноги еще носят меня пока.
Сидя на койке, достала дрожащими пальцами стеклянную баночку с компотом, который принес Давид, и сделала несколько глотков.
— Клара Борисовна вернулась издалека, устала, — заметила молодая соседка. — Она побывала в гостях у своей юности.
— А я уже и не припомню, когда девушкой была, — вздыхает старшая. — Мне кажется, я так и родилась замужней. Муж стрелочником работал на железной дороге. Ох и осточертели мне роды, зыбки, пеленки. Родила я дюжину ребятишек. Попробуй такую ватагу воспитать, вскормить! Каждому по одной лепешке — не менее двенадцати за раз требуется! От постирушек и от выпечки хлеба до сих пор руки болят. Хлеба я через день по шесть буханок выпекала. А знаешь, что означает кадушку теста вымесить?! И стирать тоже частенько приходилось — лишнего белья и одежки не было — с тела да в корыто! Жили! Не то что моя сношенька — села на шею сына, ноги спустила и погоняет…
Старшая соседка, немного помолчав, пристально взглянула на молодую женщину.
— Ты незамужняя. Почему? Мужа надо иметь. Тем более любовь…
— Имела. Предостаточно. И мужа. И любовь.
— Женщина без мужа и без любви не женщина.
— Вы тоже так считаете, Клара Борисовна?
— А как же?! Любовь — это жизнь.
— Гляжу я на вас и думаю, что вы сюда явились с чужой планеты, — заявила вдруг молодая соседка. — В нынешнее время любовь мало ценится. Люди сходятся и расходятся, когда это необходимо, без стыда, без зазрения совести, без возвышенных чувств.
— Кто же это тебя так оскорбил? — приподнялась на локтях Клара Борисовна. — Кому это ты простить не можешь?
— Прежде всего себе самой.
— Ты клевещешь на себя.
— Кто знает? Хрен редьки не слаще. Любовь и ненависть из одной бочки черпают.
— Каждый волен быть человеком либо не быть им.
— Эх, это не так-то просто, Клара Борисовна. Да ладно, давайте поговорим о более веселых делах.
— Все же мне трудно понять, почему человек обкрадывает самого себя.
