Почему-то вдруг в памяти всплыло далекое зимнее утро с замороженными, словно вспухшими, темными окнами. Вполне допустимо, что память неустанно записывает все события на невидимые ленты, а потом нежданно включает кадр за кадром. Но как ей удается включить именно ту часть, какая необходима в данное мгновение? Впрочем, ничего достоверно объяснить не может. Частенько высвечиваются такие места, которые не мешало бы раз и навсегда стереть. Порою случается… Память не всегда бывает благом, подчас она превращается в мучителя. Перед Леонтиком вновь мысленно всплыла бабушкина спаленка на Привольном переулке с ее замерзшими окнами и бабушкины седые волосы у репродуктора, из которого доносится голос диктора. Диктор два раза объявил, что уроки во всех десяти классах отменяются в связи с морозом. Леонтик недовольно высунул нос из-под темного одеяла и, вздыхая, сказал, что есть же на свете люди, которым подваливает счастье, вот ему, Леонтику, не везет, к сожалению, надо идти вкалывать, хотя на улице свирепствует ужасная стужа. Бабушка возражала, что не так страшен черт, как его малюют, кроме того, он, Леонтий, будет, наверно, не единственный на улице, хотя бы потому, что рядом с ним будет шагать по меньшей мере еще одна душа — она, его бабушка. Леонтий широко раскрывает глаза и замечает, прося заранее прощения, что дуракам закон не писан. Чего бабушка, забыла в школе вчерашний день? Там, в школе, никого ведь не будет.
— Ты уверен? — ответила бабушка внуку с беспокойством в голосе. — А может, кто-нибудь проспал и не услышал радио? Может, кто-нибудь прибежал в школу с отмороженными щеками? Кто тогда окажет первую помощь?
Они спускались по ступенькам в пальто, застегнутыми на все пуговицы, с заблаговременно приподнятыми воротниками, в которых почти полностью утопали меховые шапки. Открыть наружную дверь было не очень-то легко: снег, который сыпался всю ночь из неведомых кладовых, завалил ее почти наполовину. Леонтию пришлось хорошенько напрячься, несколько раз изо всех сил толкнуть ее, чтобы приотворить и просунуться наружу.
Привольный переулок весь, от начала до конца, тоже был укрыт снегом. Недолго думая, бабушка принялась было протаптывать тропу.
— Подожди, я сам! — остановил ее Леонтий. — Пахать снег не твое дело.
Бабушка попыталась возразить:
— Мои ноги лучше защищены.
— Разумеется, твои валенки на километр выше моих ботинок, эх ты… Разве так внука воспитывают?
— Ладно, ладно, сдаюсь. Один — ноль в твою пользу. Считай, что победил. Только, пожалуйста, сунь штанины в теплые носки.
