В тихом, пустом коридоре, шагая рядом с нею по мягкой бесконечной дорожке, Давид шепотом произнес:
— Ты как будто сердишься, Полинька?
— Откуда ты это взял?
— Мне так показалось.
— Ошибаешься, Давид, мне приятна встреча с тобою.
— Скажи, у мамы действительно все так плохо?
Полина Наумовна на секунду задумалась и сказала:
— Пока я тебе ничего не скажу.
— Бедная мама, — еле слышно произнес Давид.
— Пока я ничего не могу тебе сказать определенно, но и утешать не стану.
— Но я же вижу, что ты очень расстроена.
— У меня есть заботы, и немалые, — как бы Оправдываясь, сказала Полина Наумовна. — У свекрови много проблем, и вовсе они не простые. Голова идет кругом.
— Ну ладно. Всего тебе хорошего.
— Я не прощаюсь, Давид. Жду тебя вечером. Приходи с сыном. Он знает, где я живу.
Давид оцепенело посмотрел вслед Полине Наумовне. Он вдруг внезапно ощутил, как велика беда, надвинувшаяся на маму. И хотя он пытался успокоить себя, уговорить, что окончательного приговора нет, однако сердце подсказывало: стряслось наихудшее.
Давид Исаевич тихонечко вернулся в палату. Он чувствовал себя постаревшим лет на десять. Скрыть свое состояние Давид не в силах, но и дольше задерживаться в коридоре, не вызвав подозрений у матери, уже нельзя. Надо было вернуться.
Клара Борисовна смерила его взглядом с ног до головы и заглянула в глаза.
— Знаешь, что мы сейчас предпримем? — сказала она, когда он с опущенной головой остановился подле нее. — Возьми Леонтика — и марш отсюдова. Ты, наверно, всю дорогу из Мирославля до Казани, как обычно, и глаз не сомкнул. Тебе выспаться надо.
— Никуда я не пойду. Буду здесь, возле тебя.
— Сделай мне одолжение, Давид. И соседок моих пожалей.
— Мне, например, ребята ни капельки не мешают, — отозвалась одна из женщин.
— Гражданка, я вам слова не давала, — строго сказала мать, и лишь озорная искорка в ее глазах подсказала, что эта суровость напускная.
— Не портите нам праздничное настроение, — взмолилась вторая соседка. — Не гоните их, Клара Борисовна, с ними чувствуешь праздник.
— Вот тебе еще одна защитница на мою голову. Помалкивайте, девчата. Без вашей помощи с молодежью справляюсь. Ступайте, парни, домой.
— Наш дом там, мама, где находишься ты.
— Красиво говоришь. Но какой пример сыну подаешь? Если приказ дан, его выполняют без возражений. Ты это должен знать, как-никак офицер.
— Поймал нагоняй? — улыбается Леонтий. — Тягаться с бабушкой опасно.
Давид Исаевич широко развел руками, прикрыл веки.
