Николь вцепилась в рукав спутника и, казалось, не дышала. Коля с трудом перевел дыхание. Сердце бешено колотилось, в глазах плясали разноцветные сполохи — последствия недавней вспышки. Вот последний артиллерист исчез в вертикальном омуте. Миг — и в центре вспыхнула ослепительная точка, превратилась в сквозное отверстие, оконтуренное тончайшей нитью света. Так пламя свечи прожигает насквозь листок бумаги насквозь и пожирает от центра к краям, оставляя невесомые хлопья пепла. А здесь не осталось и того — исчезло, погасло без следа, как не осталось ничего от картечницы, людей и лошадей, канувших в лиловое нечто.
Он поискал глазами Кривошеина — тот, сдвинув очки на шею, вытирал пот с лица большим клетчатым платком. Происходящее явно было ему не в новинку, на лице ни тени удивления, только усталость.
— Это… кхм… как ты сказал… Апар… апер…?
— А-пер-тур-а. Её создаёт вон та машина. Потому она и называется «апертьёр». Да ты подойди, глянь…
Коля с опаской приблизился к загадочному механизму. Вблизи он напоминал сильно увеличенное подобие начинки «механического яйца» — и снова Коля не смог различить что-нибудь, кроме стремительно вращающихся шестерней, бесконечной череды зеркальных поверхностей, проволочек и рычажков, переплетающихся в глубине, за хрустальными гранями.
— Названия какие-то заковыристые: «апертьёр», «апертура»… это по латыни? Кажется, что-то из оптики?
Кривошеин пожал плечами.
— С гимназии не перевариваю латинскую грамматику. Что до названий, то их только профессор использует, да, пожалуй, я. Остальные говорят по-простому: «fossé».
— «Fossé»? — Коля потрогал носком башмака толстый кабель, проложенный от «апертьёра» к динамо. — По-русски это будет «разрыв»? И что же тут разрывается?
— Если «по-простому», как выразился ваш друг — раздался за спиной знакомый голос, — то здесь разрывается ткань мироздания.
Облик Саразена сильно переменился. Куда делся вчерашний щеголь? Цилиндр и элегантный сюртук исчезли, сорочка испятнана машинным маслом и сажей, рукава закатаны до локтей.
— Ткань… э-э-э… мироздания? Боюсь, я не совсем…
— Скоро всё поймёте, юноша. А пока — прошу немного подождать.
Профессор склонился к циферблатам на панели апертьёра.
— Придётся погасить апертуру. Катушки перегреваются, а это опасно.
Кривошеин извлёк из-под щитка пучок проводов с медными наконечниками-штырьками и по одному стал втыкать их в отверстия на своей краге — в точности телефонная барышня у панели коммутатора.
