— Трудно сказать, — произнес он наконец, — видите ли, я за этим не следил.
— Но вы же военный. Вы должны отличаться особой наблюдательностью. Вы наверняка многое замечаете, так сказать, сами того не замечая.
Полковник снова подумал и покачал головой:
— Не могу сказать. Не помню, чтобы кто-нибудь проходил мимо, разве что проводник. Нет, погодите, кажется, проходила какая-то женщина.
— Вы ее видели? Какая женщина — молодая, старая?
— Я не видел ее. Не смотрел в ту сторону. Просто до меня донесся шорох и запах духов.
— Духов. Хороших духов?
— Да нет, скорее плохих. Такой, знаете ли, запах, что издалека шибает в нос. Но учтите, — торопливо продолжал полковник, — это могло быть и раньше. Видите ли, как вы сами сказали, такие вещи замечаешь, сам того не замечая. И вот в течение вечера я отметил про себя: «Женщина... Ну и духи!» Но когда она прошла, точно не могу сказать, хотя... скорее всего после Виньковцов.
— Почему?
— Помню, я почувствовал этот запах, как раз когда мы заговорили о пятилетке. Знаете, как бывает, запах духов навел меня на мысль о женщинах, а с женщин я перекинулся на положение женщин в России. А я помню, что до России мы добрались уже к концу разговора.
— Вы можете определить, когда это было, более точно?
— Н-нет. Где-то перед концом нашего разговора, примерно за полчаса.
— После того как поезд остановился?
Полковник кивнул:
— Да. Я почти в этом уверен.
— Что ж, перейдем к другому вопросу. Вы бывали в Америке, полковник?
— Никогда. И не имею ни малейшей охоты туда ехать.
— Вы были знакомы с полковником Армстронгом?
— Армстронг... Армстронг... Я знал двух или трех Армстронгов. В шестидесятом полку служил Томми Армстронг — вы не о нем спрашиваете? Потом я знал Селби Армстронга — его убили на Сомме.
— Я спрашиваю о полковнике Армстронге. О том, что женился на американке. О том, чью дочь похитили и убили.
— А, припоминаю, читал об этом в газетах... Чудовищное преступление! Нет, я незнаком с ним. Хотя, конечно, слышал о нем. Тоби Армстронг. Славный малый. Общий любимец. Отлично служил. Награжден крестом Виктории.
— Человек, которого убили прошлой ночью, был виновен в гибели ребенка Армстронгов.
Лицо Арбэтнота посуровело.
— Я считаю, что этот негодяй получил по заслугам, хотя лично я предпочел бы, чтобы его повесили по приговору суда. Хотя в Америке, кажется, сажают на электрический стул?
— Следовательно, полковник Арбэтнот, вы за правосудие и против личной мести?
— Разумеется! Не можем же мы поощрять кровную месть или пырять друг друга кинжалами, как корсиканцы или мафия, — сказал полковник. — Говорите что хотите, а, по-моему, суд присяжных — система вполне разумная.
