Умабий ответил, сохраняя спокойствие:
— Не ты ли накажешь меня за дерзость? Вас было шестеро против одной девушки, двоих из вас она убила. Неужели ты, сирак, — последнее слово Умабий произнес с некоторым презрением, — думаешь, что я слабее девушки?
— Прекратите! — приказал Котис. — Кровопролития я не допущу! И аорсы и сираки являются друзьями Боспорского царства. Предлагаю решить спор борьбой без оружия. Вечером мы будем праздновать мой приезд. Перед застольем вы и решите, кто из вас сильнее. Кто победит, тот и прав. — Про себя Котис подумал: «Неплохо будет увидеть, как варвары будут ломать друг друга в объятьях. Зрелище могло бы быть гораздо интереснее, позволь я взять им в руки оружие, но при этом можно потерять молодого аорса, а он еще пригодится».
— А кто заплатит мне за троих убитых воинов? — возмущенно спросил Намген.
— Вступившись за девушку, я убил только одного, — уточнил Умабий.
Котису доставляла удовольствие ссора варваров. Вот так, стравливая аорсов с сираками, языгов с роксоланами, скифов с таврами, можно быть спокойным за безопасность Боспорского царства. Но сейчас у него была иная забота. Вельможи и простолюдины с любопытством ждали его решения, а значит, заглядывая в будущее, он должен проявить себя как человек справедливый и мудрый.
— Я заплачу тебе за двоих воинов. За третьего, убитого Умабием, расплатится он сам… если ты одолеешь его в борьбе.
— Одолею, но прежде прошу распорядиться, чтобы воровку задержали.
— Я дам поручение начальнику стражи. Жду вас в доме пресбевта.
— О, Котис, достойный сын своих родителей! Более справедливого решения нельзя придумать. Несомненно, ты источник великого ума, чей поток мудрых слов наполняет озеро наших знаний. — Пресбевт, заглядывая Котису в глаза, не преминул вставить льстивое слово.
* * *
Поединок состоялся во внутреннем дворе дома пресбевта. Многим жителям Танаиса, прослышавшим о предстоящей схватке, хотелось бы посмотреть на нее, но это зрелище предназначалось для избранных. Воинов аорсов и сираков тоже не пригласили в дом наместника во избежание возможного столкновения и кровопролития. Пресбевт, по указанию Котиса, запретил впускать их в город. Степняки ждали известия за крепостными стенами.
На исходе дня все было готово к поединку. Перед входом из внутреннего двора в дом поставили деревянную скамью с невысокой изогнутой спинкой и резными подлокотниками в виде лежащих на животах медведей. На ней расположился Котис. По обеим сторонам от него встали танаисские и пантикапейские вельможи. Свидетелем поединка была и мраморная, в рост человека, статуя Афродиты, одиноко стоящая под сенью камышового навеса. Умабию она показалась живой.
