– Наташ, иди поспи.
На складе минус первого этажа была дальняя комнатенка, куда складские ребята по просьбе Кадри положили списанный матрас. Получилось отличное спальное место.
Спать в ночную смену портье не имели права. Во-первых, по инструкции, во-вторых, по совести – ночной повышающий коэффициент к зарплате. Но Кадри понимала, что если в такой своей жизни Наташа не будет спать ночью – если этот перманентный ужас можно назвать жизнью, – то ее дети вскоре останутся сиротами. Жалела ли Кадри Наташу? Нет, не жалела. Но входила в ее положение – и понимала, что коли есть хоть малейшая возможность помочь, то помощь должна последовать. Почему Кадри поступала так? Она сама никогда не рассчитывала ни на чью помощь. Но она сильная. А Наташа – нет. Всякий раз, когда их дежурства совпадали, Кадри отправляла Наташу спать. В нарушение всех инструкций. Бог есть, и он выше инструкций. Да и Зервас, случись что, Кадри в обиду не даст. Культяпка евонная не позволит.
Мама Кадри, Эви, родилась в Нарве. Окончила техническое училище. Строгость ума и национальное самоопределение достались Кадри от мамы-эстонки. Эви приехала в Таллин совсем молодой. Тогда Балтийская мануфактура нуждалась в рабочих руках. Месяц на переобучение – и вот ты ткачиха. Саша уже работал на мануфактуре электриком. Сам с Дона. В армии служил в Пярну, а как демобилизовался, не стал возвращаться. На работу взяли с радостью, еще и хорошие подъемные заплатили.
Поначалу в общаге жили, в малосемейке. Как Кадри родилась, дали квартиру, двушку на Карла Маркса. Только в это время все начало сыпаться, и чем дальше, тем быстрей. Чем дальше, тем страшней. Балтийская мануфактура оказалась никому не нужна. На фабрике в начале девяностых начались сокращения. Отец попал под самую первую волну увольнений. Перебивался случайными заработками. И стал пить – тяжело, беспробудно. Мать тянула и его, и дочь. Потом уволили и ее, но каким-то чудом собственники фабрики пристроили ее в смежную фирму.
Кадри в это время как раз пошла в школу. В эстонскую. Мать своим звериным чутьем рассудила – русский у Кадри и так родной: дома говорили по-русски. Нужен эстонский. И английский. Английский начинался с пятого класса. Но в кружок можно было ходить с третьего.
Кадри смутно помнила школьное время. В памяти остались разве что постоянное чувство голода и досада на плохую одежду. Из нее длиннющая девчонка постоянно вырастала и выглядела, как она считала, пугалом с торчащими из всегда коротких рукавов руками.
