А потом ему приснился Валька. Валька сидел на берегу озера с оранжевой водой, почему-то в индейской одежде, на Чингачгука похожий. Веселый, румяный. Ладный такой. Док подошел к нему, а Валька:
– Садись!
Док его обнять хотел, но Валька движением руки остановил:
– Рано тебе еще. Не надо.
Помолчал немного.
– Простили меня. Ухожу. Не горюй.
Встал и прямо по оранжевой воде пошел в горизонт, в солнце, в небо.
Впервые за долгое время Док проснулся совсем здоровым. В ванной поглядел на себя в зеркало – а на лице улыбка. Светлая, детская. Сутки держалась, не сходила.
На следующее утро сказал:
– Таня. Уезжаю я.
Док учился в девятом, когда отец Славки Меерова, профессор биофака МГУ – веселый такой дядя, компанейский, не то что вечно унылый отец Дока, – съездил в Англию, то ли по обмену опытом, то ли на какую научную конференцию. Стояла весна, еще надо было в куртках, но уже можно было без шапок и шарфов, да и вообще не застегиваться.
– Слушай, – сказал Славка, когда они вместе вышли из школы, – отец из Англии дисок привез, классный вообще. А пойдем послушаем!
Было видно, что Славке очень хотелось похвастаться, но в силу его природной застенчивости и интеллигентности получалось с трудом.
«Дисок» был новый, не пиленный, пахнущий типографской краской. На обложке то ли лежали, то ли были подвешены в неестественных вывороченных позах четверо молодых мужиков с длинными волосами и презрительными выражениями лиц. Славка достал из картонной обложки белый бумажный вкладыш. На нем в один цвет, черным по белому, местами слепо – какие-то слова не пропечатались нормально – были оттиснуты тексты песен.
– Ку-и-ин. Ш-и-ир харт ат-так[26], – медленно, с выражением и почтением прочитал вслух Док.
– Ну! – оживился Славка. – В кресло садись, сейчас услышишь.
Славка нежно положил пластинку на диск проигрывателя, протянул Доку конверты и сам уселся на диване рядом. Первая вещь называлась «Брайтон рок». Только лет через десять Док докопался до того, что же такое этот «брайтон рок», какое отношение он имеет к «брайтонскому леденцу» и при чем здесь Грэм Грин, – а тогда, в первый раз, альбом поверг его в трепет. Никогда раньше Док не слышал ни такой музыки, ни таких инструментовок, ни, самое главное, такого вокала. Поэтому альбом, и в особенности его первая вещь, запал Доку в душу навсегда, как происходит импринтинг родительского облика у птенцов.
Полгода спустя после смерти Вальки Док прилетел в Лондон. Доехав из Хитроу на метро с одной пересадкой до «Виктории», купил билет на электричку в Брайтон. Через час, болтая нетяжелой дорожной сумкой, он шел под уклон узенькой Квинс-роуд, время от времени – от нечего делать – останавливаясь и разглядывая витрины нехитрых маленьких лавочек. Дойдя до приморской Кингз-роуд, свернул направо. Через десять минут Док заселился в «Хилтон Брайтон Метрополь», забросил сумку в номер, спустился в лобби-бар и, заказав у стойки виски, попросил дать ему телефонный аппарат. Недолго думая, Док позвонил в первое попавшееся агентство недвижимости – его телефон он списал с одной из витрин на Квинс-роуд.
