Массивные продолговатые отпечатки с когтями чуть косолапили внутрь, рядом были прогрызены аккуратные, как гнезда, ямки со следами зубов.
Седоватая, серая шерстинка со шкуры прилепилась к тонкой корочке льда. Я знал, что за перевалом пасется табун. Скорей всего это был след одной из овчарок. Ну и ладно. Я поднялся чуть выше, набил котелок снегом, вырезал ножом фирновый пласт и завернул его в штормовку.
После полудня противоположный склон несколько раз открывался и снова затягивался плотным занавесом облаков и тумана. Сверху ветер нес запахи дождя, снега и тающей земли. Мне нужен был снегопад.
Только он выявил бы непонятную и невидимую жизнь, указал бы точное место волчьего логова.
К вечеру по тенту затренькали редкие капли дождя. Еще засветло я завернулся в отсыревший спальник и стал ждать утра. Ночлег был трудным: я то и дело просыпался от пронизывающей стужи, сворачивался улиткой, дышал под ворот свитера и вновь засыпал. При этом сквозь сон отмечал, что, не смотря на стужу, дождь так и не перешел в снег. Хмурым ненастным утром мне удалось немного просушить вещи у костерка, но этого было мало для следующей ночевки. Надо было строить шалаш.
Я взял топор, капроновый шнур и полез по склону вверх, в сторону сухостойных лиственниц и бурелома. Дурная ворона увязалась следом, села на сук окаменевшего дерева, хрипло и тревожно раскаркалась. Я оглянулся в ее сторону и встретился взглядом с пристальными светлокарими глазами. Они разглядывали меня с каким-то странным равнодушным вниманием. Так преподаватель смотрит на студента, который вот-вот начнет отвечать. На какой-то миг я почувствовал себя таким бедолагой-студентом. Но тут же стряхнул наваждение, присмотрелся. Очертания крупной собаки едва угадывались сквозь бурелом. Открыты и незащищены были только глаза. И мне, вдруг, почудилось в них что-то откровенно не собачье.
Много раз я видел волков в зоопарке. Это были узники с блуждающим слепым взором, с не вылинявшей шерстью. Здесь все иначе: только миг мы не отрываясь смотрели друг на друга. Затем последовал неторопливый скачок в сторону. И в том движении была какая-то странность, какая-то схожесть со спутанной лошадью. Тут контуры собаки или волка отчетливей обозначились среди сухих ветвей и стволов. Сомнения стали рассеиваться.
Я шагнул следом, перескочил через валежину, нырнул под сухой ствол зависшего дерева и на открытом уже месте увидел немолодую, потрепанную службой овчарку. Она прихрамывала на переднюю лапу и вместе с тем легко взбиралась на хребет. Ворона, каркая и шлепая мокрыми крыльями, спикировала ей на спину. Хромая собака обернулась, клацнула зубами и метнула быстрый скользящий взгляд в мою сторону.
