— Нашел холуев! — кричал пьяный Славка-бич. — Да я две электростанции построил…
Из Ташкента не вернулись трое. Друзья сдали за них спецовки и подписали их обходные листы.
Врезку тоннеля отложили. На участок завезли несколько машин арматуры, швеллера, листовое железо и начали строить массивный выходной портал, параллельно закладывали мощную компрессорную станцию, аккордная бригада стала проходить штольню водозабора.
На строительстве компрессорной работало человек десять, хотя и пятерым там делать нечего. Флягами носили из речки воду с ледовым салом, грели в бадье раствор для укладки кирпичных стен. Черная копоть мазута поднималась к небу от костров, в которых часто горел и кондовый крепежный лес. Работяги жались к огню, много курили. Устав от безделья, брались за работу. Скуки ради начинали соревнование: кто больше кирпича унесет разом. Стопки валились из рук, кололись. Победителю, здоровому ташкентцу, пока ехали в столовую, шутки ради, привязали к ноге пару кирпичей. Он выпрыгнул из машины и растянулся среди двора под хохот друзей. После обеда на работу не вышел — растянул связки.
Проходчик, назначенный звеньевым на строительство компрессорной, натягивал план, который сам себе определил в пять замесов. Меньше — стыдно, да и Боцман разорется. Можно было сделать пятнадцать, но зачем? За что лезть из кожи? Пять замесов в самый раз.
— Боишься, вздрючки? — пошучивали у костра.
— Чо бояться? — оправдывался звеньевой. — Лопату не отберут.
На портале гудел «федя» — примитивная соляро-мазутная печь, сделанная из обрезка трубы. Проходчики готовили швеллера для арок будущего портала, жались к раскаленному «феде». Из ущелья с утра и ближе к вечеру потягивало стужей. Люди тянули к теплу руки, кряхтели:
— «Федя» у нас самый главный, «федя» — человек…
— Надо еще одну арку сделать, — канючил мастер. — Боцман придет, разорется.
В ночную смену задание получило смешанное звено: ташкентцы и алмаатинцы.
Техника надежная — лопата да кайло, ломаться нечему. Пришли, покурили, скинули телогрейки, за пару часов прорыли канавки под фундамент, мелковато, наспех, оставили часть работы на утро: вдруг Боцман приедет, для вида перед ним поковырять землю или размяться перед завтраком. Нежелание ругаться с начальником стало мерилом работ. Хоть Боцман сам из работяг, но отговорку и для него найти можно и глаза отвести — плевое дело: даже если он всю смену простоит за спиной.
Работяги побросали лопаты, расселись вокруг печи и потекли неторопливые разговоры вперемешку с байками и анекдотами. Посмеивались алмаатинцы: и какими посулами вас затащили из другой республики? Квартиры обещали и ордена вдобавок?
