Прорезиненные штаны на Сашке посекло взрывом в клочья. Кусок провода впился в кожу руки. Проходчик выдернул его, и алой струей потекла по кисти кровь. Невероятно легко отделался.
— Отпалишь сам! — с трудом прошепелявил он.
Мотаясь от одного борта штрека к другому, пошел. Нужно было здесь, на горном горизонте, достать хоть какие-нибудь штаны и выехать незамеченным нагора. Стоило столкнуться с инженером по технике безопасности или с кем-нибудь из начальства — плакала премия у всей бригады.
* * *
Сашка выскочил из автобуса. Здание бытовки дышало привычным жаром калориферов. Дверь в раскомандировку участка была подозрительно прикрыта, из-за нее доносились взрывы хохота. После этого наступали секунды напряженной тишины со стрекотанием знакомого голоса: та-та-та — как стук поршня… И снова раскаты смеха.
Сашка распахнул дверь — на миг все смолкли. Знакомые лица уставились на него, и хохот грохнул с десятикратным усилием, будто кто-то вывернул регулятор громкости до отказа.
Еще не понимая, в чем дело, но догадываясь, Сашка отыскал глазами бригадира. Быков полулежал на скамье в центре круга рабочих и блаженно щурился от дыма папиросы. Сашка пробрался к нему, пристально глядя в припухшие после сна лица. Шлепнулся на скамью рядом с Лехой — ни кивая, ни здороваясь и не сводя с него глаз. Закинул ногу на ногу. Щелчком выбил сигарету из пачки. Леха, жмурясь, как сытый кот на печке, так же серьезно смотрел в глаза своему проходчику.
Чуть притих смех. Леха отправил окурок к другому уху и размеренно зарокотал хриплым голосом:
— Слышу, значит, в скреперном боевик шарахнул. Заскакиваю. Саня стоит навытяжку, вокруг него пыль коромыслом. Я глазам не верю — без штанов и вроде чего-то на кровле рассматривает. Я тоже глядь вверх — мама родная! — там как на сковородке…
Видно, не первый раз рассказывал Быков про этот взрыв: Сашка — не будь дурак — сам рассмеялся, и смена стала терять интерес к вчерашнему происшествию.
У каждого из них была своя чудинка. Была она и у Лехи Быкова. В отместку за его острый язык рудник не упускал случая посмеяться над его мечтой, обросшей множеством анекдотов. Это была мечта о тихой жизни на пасеке, которую вот уже лет десять он строил где-то далеко за городом. Поговаривали, что Быков там, в уединении, пытался вырастить сибирские мандарины.
Из верных рук дошел до Кравцова слух, что Быков за большие деньги уговаривал вертолетчиков забросить ему на пасеку навоз. Леха эти слухи категорически отрицал, но при этом зеленел лицом.
