Я подхватил тяжелую спортивную сумку, в несколько прыжков догнал вагончик, нога плотно стала на рубчатую подножку. Впереди была неизвестность и, помеченный на странной карте кружочком, первый пункт дальнего маршрута.
Поезд то спешил, продираясь сквозь дебри леса. Ветви берез скрежетали по окнам. По нескольку часов мы ждали чего-то на разъездах, возле древних, умирающих деревушек, где среди дворов бродили полудикие свиньи, мычали коровы и кричали петухи. Чуть волнуясь, я всматривался в загорелые лица молодых хуторянок, хотя путь мой только начинался.
Стало темнеть, похолодало. Тепловоз упрямо тащил состав все выше в горы.
Сумеречные верхушки елей проплывали в мрачных низинах, густой кустарник все тесней обступал полотно, постукивая ветвями по обшивке вагона. Невидимые тучи призрачно носились в черном небе, гасили и открывали блеск холодных звезд.
Я дремал, свернувшись улиткой и уткнувшись лицом в тугую сумку на коленях, пытался представить себе Каменный лес. Картины, возникавшие в воображении, были одна причудливей другой.
В холодных сумерках медленно и сонно остановился поезд. Из вагона вышли последние пассажиры. У подножья склона, на который забрался состав, смутно виднелись рубленые дома поселка, прикрытого плотным сырым туманом предутренней тайги. Туман чуть подрагивал и шевелился, цепляясь за острые крыши жилья, за влажные пихты и ели.
Скользя и прыгая среди огромных рытвин, разбитых колесами тяжелых машин, среди застоявшихся луж, увязая в подсыхающей жирной грязи, я добрался до двухэтажного бревенчатого дома. Еще издали понятно было, что это контора.
Достал карту и фонарик, еще раз прочитал в примечании: «Путь от поселка до д.
Литвиновка можно проделать на попутных лесовозах. Машины отходят от здания конторы в семь часов утра».
В который раз я отыскал на карте узловатую схему горных хребтов и между ними — площадь с ноготок, испещренную причудливыми значками: чья-то рука тонким пером и черной тушью старательно вывела с десяток не то клякс, не то странных фигурок, названных каменным лесом!
Жмущийся к земле туман постепенно сползал по пади, открывая вид на поселок.
Приглушенно хлопнула калитка, на изколдобленную улицу вышла женщина в ватнике и в резиновых сапогах. Она подошла, привычно хлюпая и чавкая надежной, непромокаемой обувью, пристально оглядела меня с ног до головы.
— Ты к кому, парень?
— Лесовоз жду, на реку!
— В Каменный лес, что ли?
— На реку! — упрямо повторил я, подергиваясь от озноба.
