— Вот здесь тебе будет удобно! Так уж покемаришь! От души!
«От души» Ржевскому предстояло отдыхать в узкой, набитой старой мебелью комнате прислуги, там, где лет восемьдесят тому назад жила при купце кухарка Федосья, а затем, уже в новые времена, обитал веселый шофер дядя Петя, обивший дверь изнутри и снаружи войлоком. Тишкин из этой комнаты сделал склад подержанной мебели, так как никогда ничего не выбрасывал. Правда, Ржевский попал не на мягкий диван, а на пол, головой под кресло, но кто ж ему мешал, если будет возможность выжить, перебраться туда, где покойнее?
«Буратино», осваивая квартиру, сходил на кухню за молотком и гвоздями. Ржевский произвел на него большое впечатление, поэтому он не только закрыл дверь в кладовую на все замки (на тот, что от кухарки, на тот, что от шофера, на тот, что от Тишкина), а еще вбил штук пять огромных гвоздей, навеки соединивших дверь со стенами. Теперь было легче проломить стену. Грохот не произвел никакого впечатления на Ржевского, зато «Буратино» не сразу услышал звонок в наружную дверь. Из носа у него еще капало.
— Несворачивание кровей! — сказал «Буратино». — Добро пожаловать, гости дорогие!
Старец Аввакум развернул конфетку «Театральная» и зааплодировал. На занавеске появилась женская головка. Несколько беспокоило старца только отсутствие бородатого. Новая сцена, акт второй, проходила сначала сдержанно. Профили кивали, губы раздвигались в улыбке. Никто не обращал внимание на отсутствие одного из персонажей. Девушка, которой старец, кстати, симпатизировал больше года, появилась на кухне.
Она что-то взяла из-под подоконника и сунула в карман платья. Ее дивная фигурка блистала под кухонным светильником.
— Ах! Это — Шекспир! — шептал старец.
— О! — воскликнул «Буратино». — Вы поразительны! Ранее мне доводилось видеть вас исключительно издаля, но на вас так хочется смотреть совсем близко-близко!
— Там посмотрим! — сказала Леля.
«Буратино» ловко стянул с нее пальто, не забыв тут же обыскать карманы.
Леля будто бы не обратила внимания на разгром в гостиной, пройдя к столу по дорожке, оставленной телом Ржевского.
— Вы, я слышала, играли на барабане?
— Мы, к глубокому сожалению, немного нашалили здесь с вашим Сережей. Он ведь говорил вам?
— Ржевского вы имеете в виду? Я не видела его, по-моему, с того четверга.
— Мы уж прямо к делу? По… товарищески, так сказать. Дорогая Леля!
Леля села у стола:
— Нальете чего-нибудь? На улице морозит. Будет снег. Я так люблю первый снег! Слушайте! Я так не люблю закрытых занавесок! Особенно когда я одна!
