Теперь уже через пять минут Леля должна была подъехать из аэропорта.
Вон за тем углом вспыхнут сейчас драконьи глазищи такси. Мощные бра (по пятьсот ватт в каждом) в очередной раз швырнули тень Тишкина на ту сторону двора. Тень сплющила пухлых ангелочков над купеческим парадным.
Тень была с рогами?
Зашуршали шины. В пустом каменном дворе выстрелила автомобильная дверца.
Тишкин вытянул шею к дверям. Длинное измятое лицо проросло капельками пота.
Загудел лифт. Внизу, словно вода в колодце, плеснули дверцы. Дымок сигареты дернулся от сквозняка.
Она стояла в дверях.
Тоненькая, в чем-то кожаном, легком. С каплями дождя на волосах. Шагнула вперед, и розовая люстра подсветила ее сзади, окружив нимбом аккуратную головку.
— Василек! Привет! Слушай! Только не налетай! Я вся мокрая, дождик — ужас какой! А там, представь, жара!
— Ну раздевайся, — сказал Тишкин.
Он прошел мимо Лели в прихожую, запер дверь и положил ключ в карман.
— Слушай! Как ты тут питался?! — кричала Леля уже из кухни. — Грязи-то развел! А я есть хочу!
— Сейчас поедим. Выпьем и закусим. — Тишкин ушиб ногу о чемодан, отшвырнул его.
Прошел к бару и стал сдирать фольгу с бутылки коллекционного шампанского. Вспомнил, что хотел его заморозить к Новому году… и от того, что пропало теперь престижное шампанское, от того, что, считай, все пропало, стал вдруг Тишкин медленно двигаться, исчезла дрожь в руках, и в зеркале стал отражаться уже не мечущийся и огнем полыхающий призрак, а вполне нормальный гном, скорее, даже добродушный гном, с хитрыми глазками, с золотыми зубами…
Гном сел в кресло.
— Василек! Ты где?
Леля прибежала из кухни. Что-то жевала.
— Слушай! Ты чего?
— Фужеры итальянские принеси.
— Ты дал бы мне чемодан-то разобрать! Привезла я тебе…
Тишкин без шума вынул пробку. Полезла вялая пена. Теплое! Гадость! Давай фужеры.
— Василек! Слушай! Чего ты чудишь?! Открыл эту бутылку! Жалко же! У нас и простого много.
Тишкин сам взял бокалы из коричневого стекла с искрой. Налил. Теплое шампанское. Гадость!
— Ну?
Они чокнулись.
— С приездом!
— Что это с тобой? — наконец насторожилась Леля. — Фу! Теплое!
Тишкин налил по второму.
— Куда столько? Я есть хочу! Ты, может, мне руки дашь вымыть?!
— Руки?! Тебе не руки! Тебе вот это! Мыть!!
И Тишкин ногой ударил Лелю в живот.
Леля вскрикнула и обмерла.
Тишкин медленно достал из кармана узбекский нож, стащил с него чехол, порвав. Широкое тусклое лезвие со светлой полоской по краю. Такой нож без всяких усилий прихватывает горло до позвоночника.
