А потом пошел домой к ошеломленному его бегством Дику.
Главному в первые недели доставалось. Он вызывал к себе в кабинет заведующих и предлагал вместе покурить. Иногда курили с ним и те, кто давно бросил..
Бородатый, седой заведующий вторым отделением курить отказался, а на просьбу рассказать о трудностях с кадрами, кто, мол, на что годен, какие недостатки, среагировал неожиданно:
— Сплетничать не будем! Разбирайтесь! Санитарок нет. Как везде…
Зато лоснящийся, лысый и добродушнейший заведующий четвертым отделением крайне откровенно, с интимнейшими подробностями рассказал и про заведующего вторым и даже про патанатома. Курил. Пытался подарить целый блок «забугорных» сигарет, вернее, долго и недоуменно запихивал коробку главному под стол, а потом одинокую пачку — ему же в карман, пока главный, хохоча, не вызвал секретаршу.
Про дурацкий пробег Антипыча главный узнал на другое же утро.
— Надо же! Во запугал старикашку! — хохотал он.
— Да нет, — сказал бородатый заведующий, — он не поэтому. У него просто в натуре нет — опаздывать. Он из старых. И в армии был столько лет…
— Да? Начинает мне этот старикан где-то нравиться, — решил главный, — как думаете, может, мне ему индивидуальный график? Хороший, мол, терапевт?
— Да, — сказал бородатый, — и человек прекрасный.
— Сделаем тогда, — решил главный, — наплюем на ревизоров.
Но уже поздно было плевать. Дурацкий пробег не прошел даром. Как раз в то утро Антипыч не смог сразу встать с постели. Распирающая, невиданная боль в затылке опрокинула его на спину, и он не мог уже наклонить голову вперед.
— Что такое, Дик?
Он нащупал тонометр, благо тот лежал близко, ухитрился померить себе давление, ужаснулся, дотянулся до коробки с лекарствами, но не нашел в ней нужного, да и понимал, что нужны-то уже не таблетки.
— Мы не пойдем сейчас гулять, Дик. Извини. Мне… надо отлежаться…
Голову запрокидывало, и комната вращалась.
— Нет! Болеть же нам нельзя Дик! Еще чего не хватало!.. Сейчас, наверное, пройдет?
Но не проходило, и он, уже все понимая, не хотел верить:
— Неужели это?! Некогда же! Вот оно! Дик… — он сумел упасть с постели, пополз к двери, но успел только отпереть ее, перевернулся за спину и захрипел. Шерсть на Дике поднялась дыбом. Он выскочил на лестницу и завыл.
За гробом Антипыча несли ордена и медали. Наши, польские. Главный стал говорить речь. Он повторил с чьих-то слов, что Антипыч, видишь ли, никогда не носил орденов. Главный сказал, что иногда все-таки нужно носить их, так как это сразу «отличает данного человека».
