— Вы негодяй.
— Уймитесь. Я не какая-нибудь рвань, которую допустимо наставлять.
Коллекционер ушел, и капеллан остался в одиночестве. У него не было даже того небольшого преимущества, которое дает вера в свою правоту. Он не отверг предложение врага, он попросту не знал правды. Он хотел бы верить в честность Румика, но слишком плохо его знал.
К тому же Лу очень не хотелось умирать. Дальнейшее ожидание привело капеллана на грань нервного срыва.
— Выпустите меня отсюда!
Она вошла внезапно — маленькая и тихая, пепельно-светлая, похожая на ребенка Фиона.
— Валите прочь, я звал вовсе не вас.
Она, тем не менее, не ушла, а села рядом, не прижимаясь, но и не отодвигаясь слишком далеко.
— Они меня заставили. Честное слово, они меня заставили, — повторила она плаксиво. — Святое честное слово, я не виновата. Не знаю, почему Тар так подло надул меня… Ему не следовало убегать, мы же собирались пожениться…
— Как все произошло на самом деле?
— В храме держали имитацию фонаря. Настоящий фонарь всегда принадлежал Тару, не Конгрегации, а самому Тару, это их семейная реликвия, и про нее никто не знал. Я понятия не имею, как действовала эта штука, но мне нужны были деньги.
— Почему?
— Крупно проиграла в казино. Осуждаете?
— Не одобряю. Теперь я понимаю — вы обокрали брата Каэрти.
— Какие громкие слова! Тар дал бы мне поддельную реликвию, стоило лишь попросить.
— Вы врете и громоздите одну ложь на другую.
— Послушайте, я говорю правду!
— Каэрти убили люди Коллекционера. Они же купили вас.
— Нет! Тар ушел сам, может быть потому, что заметил пропажу. Если бы моего парня убили люди Коллекционера, они бы его не искали.
Лу молча согласился. В словах Фионы была логика. Возможно, Каэрти почувствовал близость смерти, ту опасность, которая приходит как запах холодной, не согретой солнцем земли. Если Каэрти обладал даром предвидения, то отреагировал вполне адекватно — сбежал. Но почему не известил Конгрегацию? Румик защитил бы его.
— Тар был странный человек. Независимый, непреклонный. Он никак не рекламировал фонарь. Иногда мне кажется, что он сомневался в святости реликвии.
— Замолчите.
Фиона поджала губы.
— А вы на меня не орите, — зло выпалила она. — Нас обоих скоро убьют, вам-то поделом, проклятый фанатик, но я слишком юна и хороша, чтобы так погибать.
Лу, который фанатиком не был, только пожал плечами.
— Отдайте Коллекционеру его деньги — может быть, он вас и выпустит.
Фиона перестала походить на испуганного ребенка — перед Лу в один миг возникла разъяренная пантера — даже глаза сузились в щелки.
