— Девятнадцать лет… И никто не знает? — робко подала Ника голос.
— Так вышло, — пожал я плечами. — Никто не проверял замурованное в песок и бетон. Сейчас, понятно, обнаружат стартовую обвязку и таймер. Сам механизм вообще непонятно где, есть только рубильники для запуска.
Хотя и те слабо похожи на традиционные – включение через приток воздуха в герметичную систему. Оттого и фундамент в башне Борецких в свое время буквально срезали слой за слоем, оставив удобные ступеньки для себя.
— А ты? Ты можешь его отключить? — звенел голос невесты.
— Может быть.
— Но… — упало потерянно в тишину.
— Если захочу, — выразил я равнодушно свое мнение.
— Но ты же не злодей, — дрожал от страха голос Ники.
Я недоуменно повел шеей.
— В этом мире нет героев, поэтому только злодей тут будет жить долго и счастливо.
— Да мы все умрем через год!!
— Мы с тобой можем умереть и раньше, — напомнил я текущих трудностях. — Так что миру придется здорово постараться, чтобы дать нам этот год.
— А потом?!
— Не потом – до этого. Ему стоит стать миром, который я хотел бы спасти.
— И в котором ты – император? — едко произнесла Ника.
— В котором очень внимательно прислушаются к моим рекомендациям.
— Собираешься шантажировать целый мир? Судить, правильно ли он живет? — дернулась девушка, словно собираясь сбежать с моих плеч.
Я придержал ее за ноги и успокаивающе погладил чуть выше ботинок.
— Я не собираюсь судить. Мы не террористы и не выдвигаем требования. У них достаточно своих законов и правил. Пусть соблюдают. Не более того.
— Боже мой, я вышла замуж за психопата. Да как они вообще догадаются, чего ты хочешь?!
— Я оставил им записку.
— Строчку? На клочке бумаги?! — высказала она свои наблюдения.
— Им хватит, — уверил я ее.
— И они послушаются? — едко отозвалась Ника.
— Это как болезнь. Они должны знать, что могут умереть, если не соблюдать режим. Болезнь – далеко, но если ты осознаешь, что уже болен, жизнь немедленно меняется.
— Послушай, не все узнают! Есть же простые люди!
— Значит, они умрут, не зная, от чего. Такое тоже бывает.
— Но я ведь тоже умру, — подавленно произнесла Ника.
— Как в старой доброй сказке. И умерли они в один день, — поддакнул я.
— Я хотела не такую сказку, — ника требовательно затормошила, чтобы я остановился и помог ей слезть.
А как оказалась рядом, не смотрела на меня.
— Иногда я начинаю склоняться к мысли, что все мы – сон, — произнес я, глядя в темноту речной воды. — Все эти огненные шары, твой песок, молнии и Пашкин ветер. Оно же невозможно из законов физики и не может существовать. Но кто-то жаждет увидеть всполох пламени и верит в них так сильно, что спящий чувствует эту яркую эмоцию, и она оживает в его сне.
