Все бы ничего, но долгожданная встреча произошла вовсе не в личном кабинете великого князя или специально отведенном помещении.
Рукопожатие состоялось прямо в коридоре – в небольшом закутке с окном, выходящим во внутренний двор: заснеженный и заметаемый лениво парящими в воздухе крупными снежинками.
— Быть может, проследуем в более удобное место? — Рассыпавшись комплиментами здоровью, внешнему виду и успехам внуков (сводку пришлось читать в машине по пути), все-таки огляделся по сторонам Черниговский.
Несмотря на то, что место было относительно пустынным, мимо то и дело проходили посторонние. Разговаривать же на приватные темы в такой обстановке… И уж тем более ставить собственную защиту в чужом доме…
— Возможно, вам будет удобно в другое время? — Тоже посмотрев по сторонам, Роман Глебович демонстративно взглянул на наручные часы. — Сейчас очень много дел. Есть буквально пара минут.
Еще раз ждать и искать?
— Думаю, нам хватит и пары минут, — удержав раздражение, постарался улыбнуться Черниговский. — Вы получили деньги?
— Деньги считают, — дипломатично ответил великий князь, отразив улыбку.
Значит, этот точно в курсе кучи денег. Беседа будет проще.
— Роман Глебович, у вас никогда не возникало непреодолимое желание убить человека? — Прежним светским тоном продолжил князь.
— Бог миловал.
— Представьте, я тоже раньше был не знаком с этим чувством. Но сейчас моя родовая башня в руинах, а виновник ходит на свободе.
— Мы живем в столице светского государства, на его улицах нельзя убить человека просто так. Подобное было бы уместно где-то в пригородах Екатеринбурга…
Черниговский невольно сжал ладони в кулаки – до боли впившихся ногтей в кожу, но тут же постарался расслабиться.
— …но никак не в Москве, — подытожил, примирительно улыбнувшись, Рюрикович. — Без расследования, без доказательств.
— Мне не дают расследовать, — быстро вставил фразу князь. — Ваше сиятельство, эта плотная опека над Самойловым весьма расстраивает верного слугу государства. Сотни лет, отданных службе отчизне. Пролитая кровь на рубежах отечества. Верность долгу и дисциплина в известных вам финансовых операциях… Неужели это меньше, чем жизнь одного мастерового? — Уже искренне недоумевал Черниговский.
— Самойловы – семья из особого списка, — не проявил сочувствия Роман Глебович.
— Но сам Самойлов Максим – приемный, — надавил на известное обстоятельство князь.
— Если мы начнем делить семью на полезных и бесполезных, то потеряем всех вместе. Самойловы задействованы в оборонных проектах, нам важна их лояльность.
