— В общем, у тебя не самый худший вариант, — скрепя сердце, благословил я Артема.
Потому что бывает как минимум на один самолет, вертолет и аппарат МРТ хуже…
— О, — заметив посторонних, встала в ступор Ника, порозовев от смущения. — А о чем вы тут шепчетесь? — преодолев себя, с осторожным любопытством поинтересовалась она, глядя на нас троих.
— Мы? — сделал невозмутимое лицо Артем. — Так, мелочи.
— Бытовые вопросы, — отмахнулась Аймара, тоже обнажив неспособность нормально соврать.
— Например? — надавила Ника, глядя уже с подозрением.
— А… Хм… Почему санузлы тут такие огромные? — нашлась та.
— Почему? — покосилась Ника на меня.
— Это чтобы лыжи не снимать, — с виноватой улыбкой подхватил я невесту под руку и поспешил на выход.
Плотно захлопнул дверь и усовестил невесту:
— Это, вообще-то, палата Артема.
И точно не место, где он стал бы отвечать на вопросы… Как, впрочем, и в любом другом – но в иных обстоятельствах.
— Я врач, я в палате главнее, — отмахнулась Ника, — тем более, почти мой пациент.
— Но МРТ – его.
— Это да, — шмыгнула расстроенно невеста.
— Главная по палатам, тут вообще есть место, где мне можно поспать? Хотя бы пару часов, — устав бороться с бодрствованием четвертые сутки подряд, поинтересовался я.
— Найдем, — бодро ответствовали мне.
Вот кто уж точно пришел в себя – даже за руку уверенно потянули вперед.
Предложенное помещение оказалось скромнее Артемовых палат, но опять же напоминало добротный номер отеля куда больше, чем больничное отделение. Вновь – индивидуальная комната с отличной и широкой постелью, мягкость которого оценил не только я, но и Ника, что, подпрыгнув, присела совсем рядом, коснувшись бедром. Спать резко расхотелось, о чем мягко намекнул Нике и аккуратно положенная ей на талию рука, и взгляд сверху вниз – в ответ на доверчивый анфас с чуть приоткрытым ротиком и широко распахнутыми зелеными глазами.
— Ой, я Веню в аппарате МРТ забыла! — вскинулась невеста, вывернулась из уже более настойчивых объятий и сбежала.
Что б ему там мозги запекло…
Разделся, лег под одеяло, обнял подушку.
Спасать мир хотелось все меньше и меньше.
