Через минуту, у крепости стало тихо.
— Прекратить! Прекратить огонь! — Выдохнул из себя Медлявский.
— Сбежали, сволочи. — Констатировал Эфрон. — Но сколько ж у них в отряде сабель?!.
На валу стонал, баюкая руку раненный солдат. Двое других пытались стянуть с него шубу, чтобы оглядеть рану. Подбежал к Медлявскому рядовой, вскинул руку с сбитой набекрень папахе.
— Вашбродие… дозвольте… Младший унтер-офицер Овчинников…
— Что? — Переспросил Медлявский.
— Убит. Прямо в переносицу свинцовую невесту словил.
— Кто еще?
— Канюкова тоже убило. Пашутина, вон, в руку поранило.
— Ясно, ясно… — Медлявский вдруг поймал себя на том, что он растерянно бормочет. И это его состояние отражалось на лице солдата. Тут же сказал другим голосом, четким и командным: — Взять пару человек. Раненных перевязать. Убитых сложить внизу. Остальные остаются на стенах.
— Есть! — Козырнул солдат. — Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
Шлепнуло, — прилетевшая откуда-то пуля сорвала кончик затесанного колом бревна наверху частокола, рядом с Эфрном.
— Стреляют, бесы. — Буркнул Эфрон.
— Солдаты! — Крикнул Медлявский. — Не высовываться! Ничего еще не кончилось!
Эфрон, пригибаясь, подскочил к Медлявскому.
— Черт возьми, штабс-капитан, — откуда у красных такая прорва людей?
— Не понимаю, — покачал головой Медлявский. — Там, раньше, в лесу. Они должны были просто смести нас таким количеством…
Он поглядел на валявшегося у вала пленного краскома. Тот уже начал слегка шевелиться, и дергал заведенными руками, опутанными коноводским поводом. — А вот мы сейчас у кое-кого спросим!
Медлявский заскользил вниз, по валу, во внутренний двор. Прапорщик Эфрон последовал за ним. Оба подбежали к пленному. Штабс-капитан присел над пленным. Выглядел тот жутковато, скула уже налилась добротным синяком, на разорванной коже виднелась кровь. Кто-то из вязавших красного солдат, нахлобучил ему на голову найденную шапку, под которой виднелись два закрытых глаза. Красный беспокойно подергивался, будто человек в тяжелом, муторном сне, но в себя еще не пришел.
— Может, вы его совсем того? До травмы черепа? — Предположил Эфрон.
— Приложил как смог, — признался Медлявский — не было времени силу вымерять. Ну-ка…
Медлявский взял горсть снега, и насыпав в ладонь, хлопнул ей красного в горяченное, разгоряченное лицо. Тот фыркнул, задергался, засучил ногам. И, и с ошалелым лицом разом открыл глаза. Один зеленый, — ясный. И один побежденный синяком, — щелочкой. Взгляд красного заметался, и наконец сошелся на штабс-капитане.
