— Однако, тише господа, — приказал Медлявский. — Слушаем.
И они услышали. Стрельба была частой, заполошной, и… раздавалась у них за спиной. Там, где шел основной конвой.
— Дьявол! — Рявкнул, подскакивая на колено и разворачиваясь назад Гарткевич.
— Это конвой! — Высказал очевидное Гущин.
Все переводили друг-на друга растерянные лица.
— Встали! Бегом! — Рявкнул Медлявский.
Бежали по тропе медленной трусцой. Быстрее было нельзя, сдохнешь в тяжелой одежде и валенках. На ходу растягивали башлыки, раскрывали верхние крючки полушубков.
«Кто там?.. — думал Медлявский, — Другая банда?.. Или те же, чей передовой дозор мы сбили сейчас?.. Они ткнулись в нас, и могли сделать в лесу крюк «косым маршем»… Они нас обхитрили… Нет… мы все сделали правильно… Просто нас слишком мало… Черт побери того, кто сунул нас сюда!»
— Стрельба была все ближе. Сухие, хлесткие винтовочные выстрелы. На их фоне тише, другим тоном, сыпало другое оружие, — Медлявский узнал голос Маузеровских пистолет-карабинов. Наверняка — прапорщика Эфрона. И судя по тому, как тот швырял боеприпасы, — положение было отчаянным.
Распаренные, будто в бане, они вывалились к конвою. Деревья разошлись, и они увидели цепь навьюченных лошадей. Солдаты-поводыри лежали и стояли за деревьями, по левую руку от лошадей, и палили куда-то влево. Некоторые уже застыли в снегу неживыми грудами полушубков. Показалось, что видит торчащие из сугроба ноги Гиммера, в британских штанах… Маузеры Эфрона громыхали где-то впереди. Медлявский окинул коновой глазами, но не смог найти Гиммера. Заметил только унтера Овчинникова, который ютясь у дерева, пытался отдавать какие-то приказы, судорожно сжимая в руке наган.
— Так, господа. — Медлявский поднял левую руку, словно закрывая товарищам путь. — К конвою не побежим. Нечего нам лезть на пристрелянную позицию. Обойдем слева, и ударим нападающим во фланг. Зажмем их угловым огнем.
— Не попасть бы под огонь своих, — буркнул Гарткевич.
— Вот поэтому, вглубь и не суйтесь. Ну, пошли!
Пыхтя, и стараясь смирить дыхание, они забрали влево от конвоя. Медлявский шел впереди. Вряд ли, в такой густой тайге нападающие дальше чем в 50–70 метрах. Все, — можно свернуть параллельно конвою… И они действительно вышли на врага. Выстрелы выдали тех раньше, чем увидел глаз. Фигуры в тяжелой одежде, при стоящих рядом лошадях. Они прятались за деревьями, и стреляли в сторону конвоя. Три. Пять. Дальше, кто-то еще.
— Гарткевич, — распорядился Медлявский. — Причеши! Гущин — левее!
