В прицел попал еще один, — белый офицерский полушубок, без погон. Мелькнула на рукаве нашивка, — две простых красных полосы. Краузе подвел острие пенька оптики, и выжал спуск, — фигура на секунду застыла, нелепо скрючив руки, и в корчах осела на колени. Краузе отработал затвором стрелянную гильзу.
— Комода ранили!.. Ткаченко, ранили!.. — Заголосили впереди.
— По-моему это красные! — Хрипло крикнул Жемчужин.
— То-то чую, дерьмом несет! — Отозвался Азанчеев.
Краузе держал в прицеле дергающеюся в снегу фигуру в полушубке с нашивками. Слева, сшибая снег с еловых лап подскочил человек, и наклонился к раненному. Краузе выжал спуск, и человек рухнул на обладателя полушубка внахлест. Все как учили во французской снайперской школе…
— Пулемет сюда! Пулемет! — Басил кто-то впереди.
В стороне от дороги, уже в глубине леса мелькнул чей-то силуэт в мужицком тулупе. За ним еще один. Краузе вскинул ствол, и влет — как рябчика — пустил пулю. Тулуп рухнул с ног, и впилился в молодое дерево так, что сбил с него весь снег. Второй упал сам, и исчез из видимости.
Однако, их обходили…
— Азанчеев, — обходят справа! — Лаконично сообщил Краузе, и открыв затвор, полез в патронташ за патронами. Немецкий прицел был хорош, но после его установки винтовка не заряжалась махом, обоймой. Каждый патрон требовалось вставлять по одному. Пальцы в тонких перчатках немели, и теряли ловкость. Патроны выкарабкивались из патронташа трудно. Проклятый холод. Плохое время для стрелка…
Азанчеев обернулся к Жемчужину.
— Жемчужин! Жемчужин! — и Когда Жемчужин обернулся, резко махнул рукой к себе. — Махом!
Жемчужин хмуро кивнул, — закусив губу поднялся, и отвалился от дерева. Лицо его было бледным. Поднял под на ноги коня, который все это время смирно лежал за ним. Азанчеев отставил карабин, и снова достал из кобуры Наган. Не бог весть какой залп, но все же быстрее чем винтовкой…
Жемчужин подхватив Карабин, и потянув коня за узду, тяжело рванулся через дорогу. Азанчеев начал методично выжимать спуск Нагана туда, где ему виделось или чудилось движение. После восьмого выстрела, револьвер издал сухой щелчок. Снег на дороге рядом с бегущим Жемчужиным вздыбился дымкой, но он проскочил, и тяжело привалился к стволу недалеко от Азанчеева. Коня он хлопнул по крупу, шепнул ему что-то, и тот как дрессированная собака, отбежал от него на десяток метров вглубь леса, и снова упал с ног.
— Будем отходить, — сказал Азанчеев, и выстрелил из карабина. — черт разберет, сколько их тут. Но лупят плотно. Рядом хлестанул второй выстрел, — Краузе закончил перезарядку, и снова был в работе.
