– Выкладывай, – говорю я.
Бьянки качает головой, словно пытается удержать слова внутри. Его рот сжат в тонкую линию, он упирает руки в бёдра и начинает кружить передо мной.
– Не думаю, что мне нужно напоминать, какой упрямой ты можешь быть, Дэнверс.
– Неа, тебе не нужно мне об этом напоминать.
Я наблюдаю за тем, как Бьянки борется с тем, что его беспокоит. А когда он поднимает на меня взгляд, то, наконец, показывает, насколько сильно это его гнетёт.
– Я хочу, чтобы ты позволила мне высказаться, не перебивая меня.
Я киваю.
Бьянки молчит. Долго молчит. Я беру его за руку, на какое-то мгновение мне кажется, что этим я могу смутить его, но вместо этого он, похоже, успокаивается. Он обхватывает свои пальцы моими и наконец-то начинает говорить.
– Вы с Марией наши лучшие пилоты. Я – третий, но до вас мне далеко. Я думал, что мне будет тяжело признать это вслух, но на самом деле это оказалось гораздо проще, – он сжимает мою руку, а на губах появляется слабая, усталая улыбка. – Но я всё равно попаду в команду, Кэрол. – Он мрачнеет. – А вы – нет.
– Мы знаем. – Я говорю спокойно и гляжу ему прямо в глаза.
– Что? Но...
– Нам с Марией никогда не будет места в мире Дженкса. Она помогла мне осознать это, по правде говоря. Я уже потратила кучу времени, пытаясь доказать ему, что я самая лучшая. Пытаясь заставить его увидеть мою ценность и показать, насколько я значима. Мы должны найти другой путь. Свой собственный путь.
– Тогда зачем пытаться? Зачем дарить ему удовольствие отказать вам? – спрашивает Бьянки, отпуская мою руку.
Я мысленно перебираю тысячи ответов, включая вполне себе реальную вероятность того, что Бьянки прав и нам не стоит далее и пытаться, и до меня доходит, что теперь это моё новое нормальное состояние. Поскольку я перестала привязывать свою самооценку ко мнению Дженкса обо мне, мне осталось лишь оценить, что осталось от руин того, что я, как мне самой казалось, знаю о себе. Но если я остаюсь самой собой, то прямо сейчас мне остаётся только сказать правду, и всё сложится хорошо.
– Я не уверена, но это кажется правильным, если сказанное мной вообще имеет смысл.
– Имеет, – говорит он.
– Теперь я себя как-то иначе ощущаю здесь, – говорю я, прижимая ладонь к груди.
Бьянки кивает.
– Я не могу это объяснить.
– Тебе и не нужно, – говорит он.
Я улыбаюсь, и меня охватывает спокойствие. Я могу доверять себе, даже когда полностью не разобралась в происходящем. И я тронута тем, что Бьянки так мучают чужие стереотипы. У парня есть характер.
