- Не только нам, ты и всем стенам хмельной кланяешься. Однако вот тебе два крейцера в обмен за труды.
- Благодарю покорно, благородный рыцарь. За каждый крестик на этих монетах я положу по десяти за вашу душу.
- Не лучше ли выпить за мое здоровье? - сказал, усмехаясь, барон, принимая бумаги. - Конечно, повестки от гермейстера?
- Приказы, благородный рыцарь.
- Приказы?.. Да что он смеет мне приказывать?..
- Где нам это знать, г. барон, - стать ли нам соваться не в свое дело! На печати стоит часовой; да, впрочем, если б письмо было прозрачнее киршвассеру, я, безграмотный, и тогда бы узнал не больше теперешнего.
- Правда, правда, - ворчал про себя Буртнек, - ты столько же можешь судить о содержании писем, как моя легавая собака о вкусе перепелки, которую приносит. Ступай себе, Фрейлих.
(Читает.)
- "Ба... ба... барону... Бур... Бур..." Провал возьми неучтивость сочинителя и почерк писца; это так связно, как венгерская цифровка; по крайней мере титул-то мой мог бы он написать большими ломаными буквами! [Fraktur-Buchstaben. (Примеч. автора.)]
- О! конечно, - сказал, не слушая его, рыцарь Дон-нербац.
- Без сомнения, - прибавила из другого угла тетушка, пересчитывая на иглы петли полосатого чулка, который она вязала.
- Это еще учтивее, - примолвил с усмешкою доктор, - письмо написано ломаным языком.
- У тебя оп очень гибок на споры, - возразил Буртнек, - посмотрим-ка его рысь на деле... прочти, пожалуй... У меня глаза слабы, не могу разобрать: буквы мелки, как маковые зернышки, и меня недаром берет дремота с одной строчки.
- Дай бог, чтобы вы могли спокойно заснуть от них, - сказал доктор, пробегая бумагу глазами. - От гер-мейстера Ливонского ордена Рейхарда фон Бруггенея пре... при...
- Возьми очки, - сказал барон.
- Возьмите терпенье... - возразил доктор. - Ваши титулы так темны и долги, как сентябрьская ночь.
- Далее, далее?
- Не далее, а назад, барон! Мы, словно пилигримы по обещанию, ступаем три шага вперед, а два обратно. Итак: "Гермейстер Бруггеней, благородному рыцарю Ливонского ордена рыцарей креста барону Эммануилу Христофору Конраду... фон Буртнеку, урожденному..."
- Ты рехнулся, доктор...
- Виноват, зачитался. Я уж так привык писать рецепты спесивым вашим барыням, что у меня беспрестанно звенят в ухе их титулы. Поверите ли, что фрейгерша Книпс-Кнопс при смерти не хотела принять лекарства за то, что я не выставил на рецепте: для урожденной такой-то...
- Какая мне надобность до ее рожденья и смерти и твоей смертной охоты приплетать свои сказки к чужому делу! Ни дать ни взять, ты словно мой конюх Дитрих, который любил, бывало, вплетать ленточки в гриву моей лошади, когда уже трубят сбор...
