— Товарищи! Вы все сейчас видели: мы закончили сборку стотысячного мотора! — громко сказал он и несколько секунд помолчал, справляясь с охватившим его волнением. — Да, товарищи, стотысячный сделан! Вот он, перед вами!
Вместе с Иваном Фёдоровичем все, кто был здесь, повернулись к. ещё чуть-чуть раскачивавшемуся стотысячному. В каждом взгляде было столько радости и гордости, слоено двигатель был не машиной, а живым, любимым существом. Каждый видел и ощущал в нём частицу своего труда.
Волнение охватило и наших мальчиков.
— Счастливый путь тебе, наш стотысячный! — сказал Иван Фёдорович. — Выходи на просторы родной земли, помогай советскому народу е его труде! Да здравствуют советские люди, создавшие наш стотысячный! Да здравствует наша Родина, товарищи! — торжественно провозгласил он и поднял руку вверх.
Опять загремели аплодисменты, несколько молодых рабочих крикнуло: «Ура-а!» В то же мгновение под сводами корпуса возникло и раскатилось такое громкое ура, что, казалось, дрогнули стены и заколыхались кумачовые полотнища лозунгов.
Оркестр заиграл гимн Советского Союза. Мальчики подняли руки в салюте, по толпе прошло движение: рабочие снимали свои замасленные кепки. Лица у всех стали строгими, торжественными. Пока играл оркестр, все молча смотрели на поблескивавший в солнечном луче стотысячный.
— Разрешите мне, товарищи, открыть митинг рабочих моторного корпуса, посвященный выпуску стотысячного мотора! — объявил Иван Фёдорович. — Первое слово предоставляю парторгу Центрального Комитета большевистской партии товарищу Сорокину.
Иван Фёдорович спрыгнул с тележки платформы. На его место взобрался Степан Ильич, предварительно шепнув ребятам: «Без меня — никуда! Отвечаешь, Павлик!» Павлик кивнул головой: нет, никуда итти они к не собираются…
— Товарищи рабочие! — негромко произнёс Степан Ильич.
Он Усмотрел всех своими добродушными прищуренными глазами, а лотом улыбнулся широко и радостно:
— Поздравляю вас, друзья мои! Поздравляю от имени нашей партии большевиков! С большим трудовым праздником вас, товарищи!
Больше он уже ничего не мог сказать: опять загремели аплодисменты.
Переждав, Степан Ильич задумчиво продолжал:
— Мы запишем об этом праздничном дне в заводскую историю. Пусть помнят наши дети этот замечательный день…
Он кивнул на мальчиков, и все посмотрели на них, так что Павлик и Толя не знали, куда спрятать глаза.
— А ведь в летописи завода много таких замечательных событий, — продолжал Степан Ильич. — Оглянемся, товарищи, на пройденный нами путь. Сейчас мы сняли с конвейера стотысячный двигатель, а вспомним то время, когда выпускали первый. Да, самый первый мотор! Это было — в Отечественную войну…
