– Боюсь, Ваше Величество, что кто-то неверно вас информировал. За Елизаветполем лежит Карабахская провинция. И правит в ней князь Мадатов, генерал-майор русской армии.
Николай вскочил и быстрыми шагами кинулся за свой стол, средний, где работал по приходу Паскевича. Достал нужную бумагу среди отложенных, проглядел нужное место и пристально взглянул на Ивана Федоровича.
– Ты уверен?!
– Уверен, Ваше Величество! – твердо ответил тот, уже ощущая, как холодная капля катится вниз от шеи по позвоночнику.
– Ах, Фок, Фок! – укоризненно покачал головой император. – Что же полиция с нами делает – что ни донесение, все неправда. И без нее нельзя в государстве, и с нею не лучше. Ну, да мы, инженеры, верим не словам, а цифрам и планам. Давай-ка посмотрим.
Государь взял бумажную трубку, прислоненную к тумбе, и с помощью подскочившего Ивана Федоровича перенес на первый стол и раскатал по столешнице.
– Да, ты прав, отец-командир, в самом деле Карабах, а кабардинцы уже за хребтом… Но что же за карта! Одни пятна белые. Три дороги, четыре реки да пять городов. Как вести армию?
– Далекий край требует изучения, государь. Если мы там надолго.
– И это тоже на тебе. Помни! Мне говорил Чернышев недавно, что есть у него человек там. Военный, но держится фрачником. Отчаянной, говорит, храбрости и недюжинного ума. Ходит к горцам и какие-то области разведал довольно подробно. Узнай, кто таков, и привлеки к делу. Такие люди нужны всегда.
Иван Федорович кивнул, показывая, что понял и крепко запомнил.
– А этот Мадатов, что Карабахом правит. Наш или лишь числится? Откуда ты знаешь?
– Ваше Величество, услышал я эту фамилию лет двадцать назад, на Дунае. Вместе сражались с турками. Сначала был егерем, после гусаром.
– Как?! – повысил голос Николай Павлович. – Из пехоты да в кавалерию? Что за порядки были при брате в армии?!
– И тогда, Ваше Величество, случай был исключительный. Но сам он родом из Карабаха и на коне сидел с самого детства. Говорят, отчаянной храбрости человек: все ему нипочем – и штык, и сабля, и пуля, и ядра…
Он вдруг оборвался, опять укоряя себя за неловкость. Кто-то, вспомнил Иван Федорович, рассказывал ему, что нынешний государь в детстве боялся пушечных выстрелов, да и потом у него не было случая попривыкнуть. Но Николай Павлович махнул ему – продолжай.
– Потом дрался с французами. Проявил себя в сражении при Борисове. Дальше преследовал Бонапарта в Европе, под Лейпцигом командовал гусарской дивизией. Ну а потом уже Ермолов выпросил его с собой на Кавказ. Я с ним пока не знаком, но слышал, что кавалерист божьей милостью.
