Он бы, Валериан Мадатов, поторопился и, упреждая события, перебросил бы каспийцев в Баку, подкрепив ими городской гарнизон. Тот насчитывал сейчас меньше шести сотен солдат. Достаточно, чтобы поддерживать порядок в мирное время, но катастрофически мало для защиты стен в случае приступа. Командующий, думал Валериан, не мог не видеть преимущества такого маневра, но продолжал держаться за столицу талышей. Очевидно, на то были причины невоенные, но политические.
В Шемаху он еще год назад перебросил две роты егерей сорок второго полка, тоже шесть сотен людей, и подкрепил их донским казачьим полком. Всего на круг выходило чуть более тысячи человек да шесть орудий. К ним еще могла отойти рота апшеронцев, что стояла в Сальянах, почти у самого устья Куры, то есть еще две с половиной сотни. Но вместе они могли составить боеспособный отряд.
В Елизаветполе две роты сорок первого егерского, шесть сотен без малого. В Нухе одна рота сорок второго – почти вдвое меньше. Зато в Карабахе, там, куда без сомнения ударит Аббас-Мирза, стояло девять рот сорок второго, больше двух с половиной тысяч егерей, на которых он безусловно мог положиться. Плюс два казачьих полка – еще девять сотен. Ну и двенадцать орудий. Итого, дорогой мой князь, сказал он себе, у вас в наличии пять с половиной тысяч пехоты, полторы тысячи казаков да восемнадцать орудий. И это не считая милиции. Но об ополчении придется забыть, ваше сиятельство. Собрать людей можно, объявив поход на север, в Дагестан, навестить извечных врагов обитателей жарких равнин. Но с персами они драться не будут, даже, напротив, с охотой помогут Аббасу. Слишком хорошо еще помнят в этих местах, что когда-то они были частью великой империи Сефевидов.
Итого остается у вас… у нас… семь тысяч без малого солдат, да почти два десятка шестифунтовых полевых пушек. Если собрать их под единую руку, можно, пожалуй, и драться. Но оставить города без присмотра – все равно что самому сдать их Насиб-Султанэ и его армии.
Можно было бы попросить помощи у Ермолова. Но он ни разу не посмел заговорить с командующим об укреплении провинций, вверенных ему наместником императора. Молчал на совете, молчал в приватной беседе, молчал, ибо знал, что свободных штыков и сабель в Кавказском корпусе нет. Тифлисский пехотный прикрывал границу с Эриванским ханством, такое же беспокойное направление, как Карабахское, и было там у полковника Северсамидзе всего две с половиной тысячи человек, разбросанных по постам в небольших армянских селениях. Шесть тысяч человек – Менгрельский полк и 44-й егерский стояли на западе Грузии, на побережье Черного моря, и с трудом, напряжением всех сил удерживали в равновесии границу с Турецкой империей. Гиблое место, гнилое место, где люди болели и умирали десятками. Но Ермолов, как доподлинно знал Валериан, не решался вывести из этих болот даже роту. Любое неловкое движение способно было подвинуть османов к неверным выводам, а что такое война с такой огромной державой – Мадатов еще не забыл. И сейчас, он знал, только в одном Ахалцихе уже собралось до десяти тысяч воинственных ополченцев. Нерегулярная армия, но не менее грозная, чем не слишком вымуштрованные полки самого султана.
