В расступающейся перед ним толпе шел красивый старик, держась прямо и с достоинством, с которым можно лишь родиться. Серебряные мягкие волосы лежали красивой волной на породистой голове, а седые бакенбарды падали на сюртук. Старик, держа под руку Вольфа, говорил ему с приветливой улыбкой:
— Очень, очень благодарю вас, Карл Христофорович, за любезно присланную мне коллекцию этих чудных французских пикантных карточек! Сколько я вам должен?
— О, помилуйте! — возражал с поклоном Вольф. — Я случайно, почти даром, приобрел это в Париже, куда ездил из Лондона по делам фирмы, где я раньше служил. Ведь я — вольная и очень непоседливая птица. Сегодня я — здесь, а завтра — там! Мне будет очень приятно знать, что у вас, которого я так почитаю, останется небольшая обо мне памятка.
Сановный старик крепко пожал руку Вольфу, глазами улыбнулся ему, а затем воскликнул:
— Mais, mon cher[18] Вольф! Ведь это же Артемида, божественная Диана-охотница! Идем! Идем!
Красавица, названная Артемидой, поклонилась старику и, пока ее муж лебезил перед ним, она подала руку Вольфу, а он целовал ее долгим поцелуем.
— Довольно! — шепнула она.
— Я пьян! — так же шепотом ответил капитан. — Я пьян вашим видом! Я схожу с ума!
Он взял ее под руку, и они пошли в буфет, где был устроен «бар», Вольф мигнул буфетчику и приказал:
— Шерри-коблер, по моему рецепту!
Пока буфетчик мешал коньяк с различными ликерами и шампанским и прибавлял к этой крепкой смеси вместо льда замороженные сливки и малиновый сироп, Вольф говорил Артемиде:
— Я хочу молиться вам, богиня, но вместе с тем я хочу проклинать вас! Вы отняли у меня покой, сон, способность работать. Мысли мои и желания скованы, а воля моя рассеялась, как туман! Зачем вы мучаете меня? Долго ли вы будете играть мною?
Рыжая женщина молча слушала. Она закинула голову и, казалось, упивалась страстным шепотом Вольфа и вздрогнула, когда он схватил ее руку и крепко сжал ее. Она взглянула на него и прочла в его расширившихся зрачках желание и решимость.
— Пить! — сказала она сквозь зубы.
Вольф протянул ей бокал, и она почти сразу вытянула шерри-коблер через соломинку.
— Еще! — приказал капитан.
И, ничего уже не говоря, они пили бокал за бокалом, пока лицо Артемиды не побледнело, а на нем багровым пятном, как свежая рана, выступили губы. Глаза ее пылали, почти жгли.
— Я хочу на мороз! — крикнула она и рассмеялась мелким дразнящим смехом. Она почти бежала, расталкивая гуляющих по залу масок. Добежав до зимнего сада, она открыла дверь и выбежала на веранду, выходящую в сад, террасами спускающийся к морю.
