— Спасибо, — тихонько шепнул Марк, когда их наконец оставили в покое.
— За что? — вторя его тихой благодарности, спросил Родион.
— За то, что остался с нами. Твои наверное жутко расстроились из-за того, что ты не мог остаться?
— Я мог остаться, — альфа кинул короткий взгляд на робевшего омегу и вернулся к содержимому тарелки. — Но не захотел.
У Марка засосало под ложечкой и он сглотнул, словно ему только что признались в любви. Казалось бы, радуйся тому, что имеешь, но от легкой эйфории сбывшейся мечты Марк заерзал и прошептал:
— А… почему не захотел?
— Решил, что одна глупая мелочь распустит сопли без твердой руки.
Омега собирался было возмутиться такому мнению, но Родион поднялся из-за стола:
— Извините, но я краду у вас Марка.
Все сидящие за столом обернулись к ним, и по выражению родных лиц, Марк понял — будут возражать.
— Я еще не вручил ему подарок. А он заготовлен в другом месте. Вы не против?
Слова протеста так и не были произнесены.
— Хорошо, — ответил за всех отец. После признания Марка своей парой, папа с усердием подкладывал селедку под шубой в тарелку будущего зятя, выглядя более благосклонно. — Не забудьте позвонить, чтобы мы не волновались.
Многозначительный взгляд папы, предназначенный Родиону, был истолкован верно: «Я уверен, что Марка мы сегодня больше не увидим, так что изволь сообщить, где находится наш сын и все ли с ним в порядке».
— Конечно, Александр Иванович. Спасибо за вкусное угощение и гостеприимство. С праздником вас.
Родня зашумела и поднялась, желая лично проводить внучека.
* * *
— Мы едем к тебе?
— Да. Я попросил приготовить нам ужин и не хотел бы, чтобы старания людей в праздник пропали даром. К тому же, несмотря на то, что у тебя очень приятная семья, я бы все же предпочел побыть с тобой наедине.
Родион сгреб Марка с сиденья и заставил боком пересесть к себе на колени.
— Так-то лучше, — резюмировал альфа, прижимая пригревшегося мелкого ближе и целуя.
У Марка не было возражений. Горячие мягкие губы ласкали жадно, требовательно, желанно.
Марк позволил откинуть свою голову, открывая альфе полный доступ. Его скулы, щеки, шея горели под страстными касаниями. Омега позволял все, тайно моля о большем.
И если бы Родион отпустил себя и переступил черту, сломав все, что задумано, омега не обиделся бы ни капельки и, наверное, даже не расстроился. Находиться рядом с обожаемым человеком так близко, так тесно, так ослепительно, что все остальное медленно истекает за грань важного, за пределы ценного и нужного. Пусть горит синем пламенем весь свет, если любимый держит тебя в объятьях так, словно скорее позволит отрубить себе руки, чем выпустит тебя хоть на мгновенье…
