— Я пришёл поговорить.
Хюрем кивнул, показывая, что слушает, и старший субедар продолжил:
— Хочу узнать, зачем тебе Каста.
— Это имеет значение? — теперь кивнул Карафа. — Могу я спросить, почему?
Карафа не спешил отвечать. Возможно, от его ответа изменятся слова и самого Хюрема, и потому он решил начать с самого очевидного и посмотреть, куда приведёт разговор.
— Я знаю всех своих бойцов до единого с пелёнок, и хотел бы сохранить такой порядок, — не было ничего удивительного в том, что командир желал знать, кого поведёт в бой.
К тому же, птичьи права Хюрема диктовали свои правила, так что не объясниться перед своим субедаром омега попросту не мог. Он и сам это прекрасно понимал.
— Что ж, уверен, — пожал плечами Хюрем, — мои пелёнки отличались от тех, в какие заворачивают ваших младенцев, — взял он небольшую паузу и продолжил, уже не прерываясь: — Я родился в Диких землях, тех, что лежат к северу от Барабата. Отца своего я не знал, а папа умер, когда мне не было и пяти. Я его почти не помню. Меня воспитывал дядя. В семье нас было шестеро, так что рассиживаться не приходилось. Как только смог, сбежал. Искать меня, понятно, не стали. Отправился странствовать. Скитался лет десять или больше. Доля бродяги не самая лучшая, так что я искал крышу над головой да кусок хлеба три раза в день, вот и явился, — Хюрем закончил свой рассказ и в ожидании уставился на Карафу — следующий ход был за ним.
— Где успел побывать?
— Почти везде, наверное, — без всякого выражения откликнулся Хюрем. — Около года шатался с разбойничьей шайкой в Обманчивом лесу. Комары заели, так что двинул к морю. Прибился к пиратам, грабил, пока от рыбы не стало тошнить, да и зубы постоянно зудели. В общем, сошёл на берег, и стал ходить дозорным с караванами, предупреждая о налётчиках. Потом сообразил, что налётчиком быть выгоднее и махнул на другую сторону. Было неплохо, но добычу удержать удавалось не всегда. Этот народ считает, что отобрать — всё равно что заработать, и неважно у кого. Немного пожил с контрабандистами. Возили через горы шелка, тайно, чтоб не платить Касте податей, — не смущаясь, говорил омега о прошлом, словно случайному собутыльнику в таверне, а не старшему субедару той самой Касты, законы которой нарушал. — Пробовал мыть самородки, да только скука смертная — согнувшись с ситом стоять в реке с утра до ночи. Да и вода ледяная, так что кости пробирает. Когда устал прозябать, спустился к западным рубежам. В Эльголе как раз вспыхнуло восстание. Раджаны набирали добровольцев, и я пошёл. Тогда и подумал, что вроде работёнка у вас не пыльная. Жить можно.
