Лето обернулся. Мрачный, словно перед смертельным боем, взгляд, в котором не было ни намёка на влагу, предназначался Хюрему. Омега прочёл в нём опасную угрозу за миг до того, как Лето открыл рот.
— Ты, — промолвил Лето негромко, но с чёткостью, от которой по спине Хюрема скользнули мурашки. — Мой.
Хюрем почувствовал, как от рокового обещания внутри у него всё содрогнулось, и не поверил себе, уверенный, что только он является хозяином своего тела, разума и судьбы. Почему же сердце пропустило удар?
Продлив взгляд, будто оставляя выбоину в памяти Хюрема, Лето наконец отвернулся и вышел. Хюрем же ещё долго стоял не двигаясь, размышляя, была ли это пылкая мальчишеская бравада, подстёгнутая моментом, от которой назавтра не останется и следа, или этот парень пойдёт до конца, что бы это ни означало.
С самого утра в воздухе стояла липкая духота. Серые ватные облака загораживали солнце, изредка пробивавшееся в трубчатые дыры и скользившее по плацу жёлтыми кляксами, будто обещаниями скорых луж.
Зариф Карафа прохаживался вдоль одной из малых тренировочных площадок гарнизона, наблюдая за тем, как несколько десятков чистокровных раджанов в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти вёсен сражаются друг с другом, разбившись на пары.
Облачённые в особые туники и короткие штаны, закрывавшие колено, воины исполняли замысловатые связки движений. Ноги чуть согнуты, спина колесом, втянута шея; руки, ни на мгновение не останавливавшие монотонное перемещение по ассиметричным окружностям, завораживали неподготовленного противника, приводя в лёгкий транс. Эти руки вдруг совершали молниеносный бросок, стремясь нанести удар или зацепить захватом, пара таких же опасных змей отбивала атаку и выстреливала в ответ. Пока наверху, выше пояса, разворачивалась схватка, ноги не переставали скользить голыми пятками по утрамбованной земле. Стоило замереть, и коварная подсечка могла привести к непоправимому: сбитый с ног противник — лёгкая добыча. И об этом среди тридцати одной пары отборных воинов, похоже, знал каждый.
Карафа был уверен только в тридцати из них. Последняя же, тридцать первая, образовалась совсем недавно, сразу после праздника, и теперь притягивала львиную долю внимания не только старшего субедара, но и остальных воинов. Вернее, интерес вызывал только один новичок, тот самый омега, сумевший всполошить Барабат своей невероятной победой.
Субедар Карафа решил взять омегу под покровительство, о чём объявил в разгар пира, состоявшегося по случаю отгремевших состязаний, вызвав немалое удивление среди братии; всем было хорошо известно, как не любил субедар тратить понапрасну время. Но, поскольку никто больше не интересовался судьбой омеги, Карафа был волен поступать по собственному усмотрению.
