Его задирали вплоть до того момента, когда один из раджанов возвестил, что настала пора Свободного боя. До того, как воины удачи вышли на поле, им предложили выбрать мечи, если таковых не имелось, хотя большинство заблаговременно вооружилось. Выглядя, как заправские головорезы, ищущие лёгкой жизни под крышей Касты, они приволокли с собой свои калёные дубины. Всего трое, включая Хюрема, были без оружия.
Хюрем оглядел предложенный арсенал. Лучше всего ему бы подошёл второй меч справа. Средней длины, самый лёгкий, конечно, плохо сбалансированный, но хотя бы на совесть наточенный.
— Эй, парень, — окликнул кто-то за спиной, но Хюрем хоть и понял, что обращаются к нему, не обернулся.
К нему тут же приблизился альфа; выше на целую голову, бесцветные волосы, широкий в плечах, с потрескавшимся от ветров и смерти, виденной несчётное множество раз, лицом. Яркие голубые глаза, смотревшие с легко читаемым пренебрежением, уставились на Хюрема.
— На выход! — рявкнул он, не глядя, и раджан, указывавший путь, приказал поторапливаться. Пара всё ещё не определившихся соперников схватили по мечу и поспешили следом за остальными, оставляя омегу и альфу наедине.
— Как тебя зовут, парень?
— Хюрем.
— Так вот, Хюрем, посмеялись и хватит, — с напором нажал старший субедар раджанов, — Хюрем знал, что означают вышитые золочёной канителью кольца вокруг горловины. — На поле тебе делать нечего, — отрезал он и вытаращился, словно ожидал, что омега, поджав хвост, ринется в дверной проём, противоположный тому, что вёл на поле сражения.
Но Хюрем не растерял собранности, выдержав тяжёлый пронзительный взгляд. Наконец он потупился, краем глаза отмечая неуловимо всколыхнувшееся тело — альфа инстинктивно позволил себе расслабиться, видя, что омега уступил.
Хюрем отмер, потянулся к мечу, кладя ладонь на рукоять.
— Сдурел! — старший субедар сгрёб его за грудки, подтягивая выше и почти отрывая от пола. — Лучше мужа найди на празднике. Хочешь, чтоб как свинью прирезали?
Отвечать Хюрем не стал, зная заранее, что вступать в разговор бессмысленно. Что думал омега, можно было прочесть по его лицу — Хюрем не скрывал своих однозначных намерений, ожидая, когда альфа поймёт тщетность усилий и оставит ненужные попытки.
Тот уставился на парня исподлобья, смачно выругался, проскрежетал зубами, и резко разжал кулак, комкавший одежду Хюрема. Редко приходилось Карафе видеть такое невозмутимое упрямство. Но удивило его даже не это. Чутьё подсказывало старшему субедару, что омега не боялся. Не трясся перед ним, а ведь выглядел Карафа достаточно грозно, чтобы вселить трепет в сердца многих раджанов — и, кажется, омега не боялся того, что ждало его впереди. Уже очень скоро. А ведь была это верная смерть.
